— Ну а дальше что?
— Ну а сегодня утром, когда они начали производить расчет по
чекам, выяснилось, что чек, внесенный Клэр Бушнелл, недействителен. Дональд,
дружок, не могут они с нами так поступать!
— Если ты внесла чек в наш банк, то они совершенно правы.
Они не обязаны платить, если чек ничем не обеспечен.
— Но ведь они меня заверили по телефону, что чек
действителен.
— Это было в субботу, — сказал я. — А сегодня понедельник.
Ситуация изменилась.
— Черт побери! Ведь мы почти закончили это дело.
И надо же — работать на такую сомнительную личность.
— Я постараюсь что-нибудь сделать. Никому не говори, над чем
я работаю. Смотри не проболтайся, где меня можно найти. Дело пахнет порохом, и
я намерен быть крайне осторожным.
— Я никому ничего не скажу, — пообещала Берта. — Но ты
должен найти эту Бушнелл. Должны же у нее быть хоть какие-нибудь деньги. Пусть
заложит кольцо, в конце концов. Или попросит у своей богатой тетушки.
Я улыбнулся.
— Ты хочешь сказать, пусть тетушка раскошеливается за слежку
за своим дружком?..
— Мне наплевать, что для этого придется сделать.
Мне нужен действительный чек на двести долларов. Не можем же
мы упустить такую сумму.
— Мне нужно предварительно все обдумать, прежде чем я смогу
что-то сделать. Говори всем, что я занят обычной работой и вернусь с минуты на
минуту.
— Что ты так суетишься с утра?
— Ничего подобного, — сказал я, — я просто пытался
совместить пулевые отверстия, прежде чем…
— Прежде чем что? — спросила Берта.
— Прежде чем полиция додумается проследить траекторию полета
пули через сумку.
Ты что, спятил? Дело уже закрыто. Не вздумай за него
браться, ты потерпишь неудачу. Невыясненным остался только вопрос о страховке.
Не забывай — это восемьдесят тысяч!
— Сосредоточься на восьмидесяти тысячах, Берта, и не
отвлекайся. Это иногда помогает. И помни главное — это страховка.
— Я не хочу, чтобы эта кофта отвлекала тебя от чека в двести
долларов, — сказала она. — Мы же не позволим, чтобы банк обошел нас в этом
деле, дружок. Как только подумаю об этом, так и хочется задушить их голыми
руками. Не позволяй этой стерве совращать себя.
— Не позволять? — спросил я, улыбаясь.
— Нет, — завопила Берта. — И не шути с этим, Дональд. Ты
прекрасно знаешь, что нет такой женщины в мире, которая бы стоила двести
долларов. — И Берта вышла, хлопнув дверью.
— У Клэр Бушнелл и у Берты могут быть разные понятия о
совращении, — сказал я.
Элси Бранд потупила глаза.
— А у тебя?
— Я не специалист в этом деле.
Элси по-прежнему не поднимала глаз. Через некоторое время
она спросила:
— Ты читал утренние газеты?
Я кивнул.
— Об убийстве красивой блондинки. Ее задушили при помощи
чулка.
— Да, читал.
— Ты знаешь, меня всегда интересовало, как можно найти
преступника по описанию, которое дает полиция.
— Что ты имеешь в виду?
— Полиция дала описание человека, которого они разыскивают в
связи с убийством. Тебе следовало бы прочесть.
— Зачем?
Она засмеялась.
— Ты не поверишь, но описание точь-в-точь твой портрет. Боже
мой! Когда я его читала, я думала: кого-то оно мне смутно напоминает. Потом
прочла вторично и поняла: да это же вылитый ты. И это меня ужасно рассмешило.
Это же еще раз доказывает, как поверхностны и ненадежны подобные описания.
— Очень даже надежны, черт бы меня побрал, — сказал я и
направился к выходу.
— Ты вернешься?
— Конечно, я вернусь, — сказал я через плечо.
Я поймал такси и вышел у аптеки на Вероника-Вэй, потом
вернулся и пошел пешком до дома 1624. Я нажал кнопку звонка и сыграл на нем ту
же мелодию, что и вчера.
В переговорной трубке раздался голос Клэр Бушнелл:
— Кто там?
— Лэм.
— О, я никак не могу принять вас сейчас.
— Почему?
— Я только что проснулась.
— Наденьте халат и впустите меня. Это очень важно.
После небольшой паузы зажужжало электрическое устройство, и
дверь отворилась.
Я вошел и поднялся наверх. Дверь в комнату Клэр была
приоткрыта. Я открыл ее и вошел.
Из спальни раздался ее голос:
— Усаживайтесь и располагайтесь как дома. Я выйду через
несколько минут.
— Не стесняйтесь, черт подери, — сказал я. — Надевайте халат
и выходите. Мне нужно поговорить с вами.
Она чуточку приоткрыла дверь.
— Кто стесняется? — спросила она. — Я просто хочу выглядеть
прилично. Разве вы не знаете, как выглядит женщина утром, когда встает с
постели?
— Откуда мне знать?
— А вы пройдите курс заочного обучения, — сказала она и
захлопнула дверь спальни.
Я сидел и ждал.
Прошло не меньше четверти часа, прежде чем она появилась. На
ней были домашние тапочки и пушистый халатик, но волосы были убраны, лицо
загримировано: губы аккуратно накрашены.
— Вы пришли в самый неудачный момент, — сказала она.
Я посмотрел на нее и сказал:
— Зачем лилии позолота?
— Что вы имеете в виду?
— Вам не нужна эта боевая раскраска. Вы могли бы выскочить
из постели и тут же получить приз за красоту.
— Много вы знаете об этом. Хотите кофе?
— Хочу.
Она открыла дверь, за которой скрывалась крошечная кухонька,
встроенная в кладовку. В ней стояла маленькая газовая плита, крошечный
холодильник и висело несколько полок.
— Больше ничего не дам. Я сама почти ничего не ем на
завтрак.
— Спасибо. Я уже завтракал. Я так, просто, чтобы поддержать
компанию.
Что вас заставило прийти сюда в такую рань?
— Чек, который вы нам дали.
— Чек на двести долларов?
— Да.
