Войдя в холл, она тут же рухнула в кресло. Я записал ее и
себя в книгу гостей под именем миссис и мистер Доувер Фултон и указал адрес:
6285, Ориндж-авеню, Сан-Роублз, номер машины 45 С 531.
Женщина проводила нас к домику номер 11 и отдала ключ.
Кислым голосом пожелала спокойной ночи и ушла. Я помог Люсиль войти. Она сразу
же ушла в ванную, и оттуда стали доноситься звуки, имитирующие рвоту. Потом она
вышла и легла на кровать. Я присел на краешек кровати и посмотрел на нее.
— Выключи свет. Глаза режет, — сказала она.
Я выключил свет.
Она закурила сигарету и сказала:
— Воздуха не хватает.
— Я открою дверь.
— Нет, не надо. Я хочу выйти на воздух.
— Я пойду с тобой.
— Нет, оставайся здесь. Я так ужасно выгляжу, не хочу, чтобы
ты меня видел такой. Скажи, Дональд, как мы записаны?
— А как ты думаешь?
— Я хочу знать.
— Как муж и жена. Неужели ты думаешь, что нас бы пустили
сюда, запиши я иначе?
— Нет, я так не думаю. Я думаю, что ты очень славный.
Подожди здесь, Дональд. Мне нужно взять салфетки из машины. Где ключ?
Я дал ей ключ.
— Дверцы машины заперты, детка.
— Хорошо, что меня вырвало, — сказала она, — завтра будет
полегче. А ты как себя чувствуешь?
— Прекрасно.
— Нам не следовало этого делать.
— Чего?
— Останавливаться здесь.
— Но мы же здесь не остановились, — сказал я. — Разве ты
забыла, что мы отгоняем машину к твоей сестре? А твой зять отвезет меня
обратно. Ты-то вошла сюда только потому, что тебе нужна была ванная.
— А! — воскликнула она, и в глазах ее появился насмешливый
огонек.
Она вышла.
Я подошел к окну, поднял штору и сел так, чтобы можно было
наблюдать за машиной. Ничего не произошло. Она не подошла к машине. Наверное,
прогуливалась неподалеку и дышала свежим воздухом.
Через двадцать минут я пошел ее искать. Мотель находился на
окраине города, и вокруг было много пустующей земли. Подъездная дорога,
посыпанная гравием, казалась красной от неоновых огней. Чуть выше, по шоссе, на
большой скорости проносились машины.
Под моими ногами скрипел гравий, щедро рассыпанный по всей
территории мотеля. Почти во всех домиках было темно и тихо. В одном из домиков
шумно веселилась компания из нескольких человек. Оттуда время от времени
раздавались взрывы хохота.
В другом домике ссорилась супружеская пара из Айовы — я
узнал это по номерному знаку их машины.
Я не все слова разобрал. Что-то насчет дурного обращения с
падчерицей. Женщина говорила на одной высокой ноте, очень быстро, очевидно
опасаясь, что не успеет выговориться. За те несколько секунд, что мне
понадобились, чтобы пройти мимо домика, я услышал достаточно, чтобы понять, что
муж никогда не любил Роуз, что он был жесток с ней с самого начала и всегда
давал ей почувствовать, что она лишняя в доме; что Роуз чувствительная и
застенчивая; что любая девушка на ее месте обиделась бы на подобное обращение;
что он должен извиниться перед Роуз; что он немногого стоит; что он занят
только собой и очень придирчив и, вообще, совсем не похож на ее первого мужа;
Роуз потому любила и уважала своего отца, что он был настоящим джентльменом,
всегда учтивым и внимательным; тогда как при нынешних обстоятельствах нельзя
обвинять ее в том, что она разочарована и… Я вышел за предел слышимости. Нигде
не было никаких следов Люсиль Харт. В одном из домиков очень громко говорило
радио.
Я подошел к машине и попробовал открыть дверцу, но она была
заперта.
Я еще раз обошел все домики, но уже с другой стороны, и
опять понапрасну.
Возможно, Люсиль разыгрывала еще одну сцену опьянения, лежа
где-нибудь на земле, в укромном уголке. Но я этого не видел.
Я еще раз обошел вокруг мотеля, заглянул на все пустыри. Ее
не было нигде.
Когда я возвращался, то услышал звук, напоминающий выхлоп
автомобиля. Я остановился и прислушался.
Послышались еще два выхлопа. Такие выхлопы обычно производят
грузовики, но никаких грузовиков вокруг не было.
Я вернулся в коттедж и осмотрел его. Люсиль оставила пачку
сигарет и коробок спичек. На коробке была изображена реклама ночного клуба
«Кабанята». Затем я начал рассматривать пачку сигарет. Она была на одну треть
пуста. Целлофановая обертка была надорвана.
Свернутый клочок белой плотной бумаги был засунут между
целлофаном и пачкой. Я развернул его. Это был клочок, оторванный от меню. На
обратной стороне карандашом было написано: «Коузи Дэлл», бульвар Вэлли». И больше
ничего.
Я сунул сигареты, клочок бумаги и спички в карман.
Еще раз огляделся, но больше ничего не увидел.
Чтобы не оставлять отпечатков пальцев, я очень тщательно
обтер носовым платком все дверные ручки и вообще все, чего касался. В ванную
комнату я не заходил, там были отпечатки пальцев Люсиль. Я не стал их стирать,
они мне еще могли понадобиться.
Уходя, я накрыл дверную ручку носовым платком, потом уже
вставил ключ в замочную скважину и запер дверь. Ключ я тоже тщательно обтер.
Единственное, чего я не мог сделать, — это стереть свои отпечатки с руля
машины, так как она была заперта.
Радио в соседнем домике орало во всю мочь.
Я обошел офис и направился к шоссе. Я не собирался
голосовать и старался держаться подальше от проезжей части, чтобы проносящиеся
автомобили не освещали меня. Наконец я подошел к маленькому придорожному
ресторанчику, который все еще был открыт. Там был телефон-автомат. Я бросил
монету и набрал домашний номер Берты Кул. Прошла пара минут, прежде чем Берта
ответила.
— Ну, в чем дело? — зарычала она.
— Это Дональд говорит, Берта. Я хочу, чтоб ты за мной
приехала.
— Какая наглость! — вскричала она. — За кого ты меня
принимаешь?! Он хочет, чтобы за ним приехали. Да ты…
Я прервал ее:
— Пойми, это очень важно. Я далеко, за городом, на бульваре
Вэлли, в маленьком придорожном ресторанчике. Я не хочу, чтоб меня здесь видели,
поэтому выхожу и жду тебя у входа.
— Черт бы тебя побрал! Я не желаю слушать этот бред! —
кричала Берта. — Возьми такси!
— Если я возьму такси, таксист меня обязательно запомнит,
потому что здесь такое место… и завтра ты увидишь мое имя в газетах.
— А мне наплевать! — визжала Берта.
