— Подожди меня снаружи, — склонился к ушку Екатерины и вдохнул ее аромат. Кровь прильнула ко всем стратегическим местам, а девушка отпрянула, и щеки порозовели. Неужели стояк так сильно видно, и она смутилась? Она же мысли читать не умеет. Девушка выскакивает на улицу, а я мельком окидываю себя взглядом. Нет, все нормально, для постороннего взгляда ничего не заметно. Все же я любитель широких джинс. Ненавижу, когда все везде впивается и обтягивает, так что не ношу модные нынче шмотки. Расплачиваюсь своей картой, и кассир отдает мне покупку. Беру шуруповерт за ручку кейса, в который он упакован, и выхожу на улицу.
Екатерина оборачивается ко мне и смущенно улыбается.
— Спасибо, выручил, — девушка протягивает руку, и я вкладываю ей в руку карту, которой так и не воспользовался. Она немного удивленно посмотрела на нее. Неужели забыла, что давала ее мне. Но после того, как она спрятала карту и снова протянула руку, я понимаю, что она хочет взять покупку.
— Не за что, — я не отдаю кейс и на лице девушке удивление и недоумение. — Я провожу, не возражаете? — по выражению лица девушки понимаю, что она возражает, но после того, как я пару минут назад избавил ее от навязчивого мужчины, ей неловко мне отказать.
— Конечно, если вам по пути, — сразу же делает оговорку Екатерина Валерьевна, и мы неспешным шагом направляемся в сторону дома.
— Вам, — слух резануло ее обращение ко мне.
— Что, простите? — Екатерина переспросила, но мне кажется, только чтобы выиграть время.
— Ты обратилась ко мне на «вы», — я играю в ее игры в недопонимания.
— А вы обратились ко мне на «ты», — ответила женщина. На лице написана растерянность. Она явно не понимает, как ей ко мне обращаться и уж тем более относиться.
— К чему эти условности, — я улыбаюсь, и она несмело мне отвечает.
— К тому, что вы мой ученик, — пытается возразить Екатерина.
— Ну, мы сейчас не в институте, так что сейчас вы не мой преподаватель, — мои слова звучат немного легкомысленно, потому что Екатерина напряжена и явно нервничает.
— Преподаватель всегда останется преподавателем. Мы должны быть образцом для подражания и ничем себя не компрометировать, — выдала Екатерина Валерьевна, а я вспомнил, как она стонала на мне. И само собой, на лице появилась усмешка. — Вы так не считаете? — это женщина не поняла причину моей усмешки.
— Давай на «ты». Мы не в институте, — мои слова прозвучали как-то грубовато, и я попытался исправиться. — Учителя и преподаватели такие же люди. Она едят и спят, женятся и разводятся, рожают детей и делают глупости, так что расслабься. Ты в большом городе, здесь никому нет до тебя дела. Если ты, конечно, не выпячиваешь свою личную жизнь, — мое высказывание получилось слишком эмоциональным, и Екатерина хотела что-то возразить или прокомментировать, но передумала в последнее мгновение.
— Мы пришли. Спасибо, что проводил и что выручил, — женщина снова протянула руку за кейсом, но я не собирался ей его отдавать.
— А мы соседи, — изобразил на лице удивление.
— Не может быть, — растерянность и недоверие.
— Во-о-он мое окно, — честно, наобум тыкнул пальцем на свой этаж. Как говорится, «пальцем в небо». И попал.
— Вот это совпадение! в таком большом городе мой сосед этажом выше — мой же студент, — Екатерина поражена и растеряна, и не знает, что сказать и сделать.
— Я не так давно снял квартиру, решил жить поближе к институту, — ну, фактически я сказал правду, но, правда, не всю. Но это уже тонкости.
— Мы тоже, когда с Валеркой квартиру выбирали, близость института и школы была не последним моментом, — Екатерина оживилась и будто помолодела и передо мной стояла ровесница с горящими от возбуждения глазами.
— И как вам квартира? — я не знал, как напроситься в гости. До жути хотелось взглянуть на этого Валерку. В груди аж засаднило оттого, с какой теплотой она сказала имя незнакомого мне мужчины. Поймал себя на мысли, что хочу, чтобы она и мое имя так же произносила. А еще лучше, если она будет его выкрикивать подо мной от удовольствия. Я хотел взглянуть на соперника, оценить свои шансы. А еще очень хотел понять причину поведения Кати тогда в клубе.
— Мне все в новинку, после маленького городка все кажется необычным,— женщина попыталась ответить максимально расплывчато.
— А вашему мужу нравиться район? — я наконец-то решился показать свою заинтересованность семейным положением Екатерины Валерьевны.
— Мужу?— на лице удивление и непонимание.
— Валерию, — я назвал ненавистное мне имя. Не думал, что одно обычное имя будет вызывать столько антипатии.
— А ты подумал, что Валера муж? — наконец-то дошел смысл вопроса до собеседницы, и она рассмеялась. Живо, открыто, без наигранности.
— Да, я думал, Валерка — это муж, — я понял, что ошибся, но от этого легче не стало. Не кот же это, в самом деле. С кем-то же она говорила по телефону. Может, это любовник?
— Нет, Валера это не муж…, — дверь подъезда пикнула, и кто-то пытался ее открыть, толкая ногой, но тяжелая дверь на автодоводчике не желала открываться. Я придержал подъездную дверь, и из нее вышли коробки, а следом появился паренек-подросток. — А вот и Валерка! — Катя, улыбаясь, смотрела на мальчишку с коробками. На вид ему было лет шестнадцать, и, присмотревшись, я уловил во внешности схожие черты с Екатериной. А может, это самообман. Но я удивленно перевел взгляд с паренька на женщину и снова на паренька.
— Это твой брат? — я сказал первое, что пришло на ум, а паренек уставился на нас с Катей.
— Подкат засчитан, я ее сын, — мальчишка заржал и потащил кучу коробок к мусорным контейнерам, а я остался стоять, как мешком прихлопнутый.
— Да, Валерка мой сын, — подтвердила женщина, и я с недоверием уставился на нее.
— Ты его в школе родила? — сказал и понял, насколько это грубо и бестактно прозвучало. С лица Кати сползла улыбка, и во взгляде появился холод. — Прости, я просто удивлен, что у тебя такой взрослый сын. Сколько ему?
— Ему четырнадцать, и родила я его на первом курсе института, в восемнадцать. Но это тебя не касается. Как ты там говорил, учителя тоже люди и совершают глупости и ошибки, о которых могут жалеть, — женщину зацепили и моя реакция, и мои бестактные вопросы. К нам подошел паренек и с любопытством рассматривал меня.
— Спасибо, что выручил и проводил. Нам пора, — Екатерина рванула в подъезд. Ее сын пожал плечами и, показывая мне, что не знает причину такого странного поведения матери, пошел за не следом, а я остался стоять у подъезда.
Вот же придурок! Сам все испортил своим длинным языком.
Я проводил взглядом закрывающуюся дверь. Хотел последовать за ними, но вспомнил, что собирался за вещами съездить и направился к мотоциклу. Подойдя к нему, я понял, что у меня остался в руках кейс с шуруповертом, и рванул к подъезду.
