– Нет. Я в храме не была больше полугода.
– Да там и службы сегодня нет. Можем просто зайти посмотреть на иконостас. Он здесь аутентичный. Чудом сохранился…
– Я в штанах!
– Уверяю, за это тебя никто не выгонит. Отец Елисей нормальный парень. Сама увидишь.
– Стой! Ты же сказал, что здесь никого нет!
– Службы нет. Но отец Елисей здесь торчит все время. Да ты не бойся – не захочешь говорить, он не станет тебя пытать.
– Савва…
– Я просто вас друг другу представлю. Тебе же здесь жить.
На самом деле у меня другой план. Я знаю, что Нике нужен духовник. Она такой человек. И я надеюсь, что знакомство с отцом Елисеем поможет ей обрести мир в душе. Определить для себя, что хорошо, а что плохо, прийти в равновесие. Ведь когда Анатолий был арестован, вся Никина жизнь наверняка перевернулась с ног на голову. Могу представить, насколько потерянной она себя чувствовала. И в этом плане отец Елисей правда очень хорош. К нему даже из столицы едут.
– Если он заведет песню по поводу того, какая я плохая, потому что не жду из тюрьмы муженька-педофила…
– Т-с-с… Он не начнет. Я серьезно, Ника. Здесь тебя никто ни в чем не станет винить.
– Хорошо бы! Не то я… я… просто пошлю его! Прямо в церкви, – выпаливает Ника и в ужасе от собственных же слов зажмуривается. Бедная. Я же понимаю, какое давление на нее оказала епархия, когда Толика прижали. Я вообще все понимаю…
– Девочка моя. Сколько же тебе довелось пережить! – обхватываю ее порозовевшие от праведного гнева щеки ладонями и целую. Прямо посреди церковного двора.
– О-хо-хо, кого я вижу! – звучит зычный голос отца Елисея. Ника в моих руках каменеет.
– Привет. – Я принципиально не соблюдаю формальностей. У меня с богом тоже свои отношения. Зная то, что я не стану приклоняться, отец Елисей просто пожимает мне руку. Переводит смеющийся взгляд на Нику. А та, что б там не говорила, приветствует его по всем правилам. Кажется, и сама удивляясь тому, как это произошло. – Моя будущая жена. Ника.
– Спаси и сохрани. Не зря я все колени стер, вымолил-таки тебе счастье. Так ты про венчание договориться? Это только после поста…
– Да нет. Боюсь, с венчанием у нас ничего не выйдет. Я просто хотел, чтобы ты тут все Нике показал, она художник, а у тебя, насколько я знаю, здесь иконы редкие… – игнорирую тычки Ники в бок. Наверное, ей непривычно, что я со святым отцом на «ты», но у нас с ним своя, долгая история. Которая, кстати, на зоне началась. До того, как отец Елисей ударился в религию, он здорово покуролесил.
– Экскурсия, значит? Что ж. Это тоже можно.
– Нет-нет! Уверена, у вас полным-полно дел и…
Ника еще что-то там лепечет, но Елисей уже берет ее в оборот. Отхожу, чтобы им не мешать. Я почти не сомневаюсь, что тот сумеет разговорить мою девочку. Экскурсия затягивается где-то на час. Я успеваю за это время пропылесосить салон и натереть полиролью и без того сверкающую чистотой торпеду. Все хорошо, но нам же правда надо в город! Благо Ника с отцом Елисеем выходит из храма, когда я уж было собрался идти ее вызволять. Выглядит она… мягко говоря, пришибленно.
– Все хорошо?
Отчаянно кивает.
– Хотел вас уткой угостить, так жена твоя стесняется брать. Ты-то лишней скромностью не страдаешь. Пойдем, вынесу. Будет вам на праздничный стол. Утки в этом году жи-и-ирные.
Усаживаю Нику в тепло машины и плетусь вслед за Елисеем. Понятно, что утка – только предлог. Хотя и утки у него – что надо. Живет святой отец, считай, натуральным хозяйством.
– Ну чего уж. Говори. Не томи.
– Да ничего. Хорошая девочка, которой не очень повезло в жизни. Обычная история. Ты, главное, мне скажи, у тебя к ней серьезно? Потому что к несерьезному…
– Слушай, ну ты чего? Я ж рассказывал, как у нас все… хм, начиналось.
– В том-то и дело, что не очень-то хорошо. А девочка правильная. Тебе с ней деликатнее нужно.
– Да знаю я! Знаю.
– Раз так, я спокоен. Со свадьбой не тяни. К делам супружеским приучай постепенно. Она хоть и была замужем, невинна, как ребенок, а ты у нас парень искушенный.
– Ну, ты хоть в кровать-то мою не лезь! Я сам все понимаю.
– Детишек бы вам побольше, чтобы у нее не оставалось времени на всякие глупые мысли.
– Хм… – веду по шее рукой. Что-что, а об этом я еще не думал. Может, отец Елисей и прав. Но тут опять хрен знает, каким батей я буду. А если у нас девочка родится? Мамочки… – Посмотрим.
– А про прокурора этого что думаешь?
– Мой юрист ему все разложил по полочкам. Ну, не дурак же он – рисковать своей репутацией?
– Я бы на твоем месте все-таки перестраховался.
– Интересно, как? Никонова беспокоить по таким пустякам?
– Уверен, что по пустякам? Знаешь что, давай я сам его попрошу порешать это дело. Своему духовнику он не откажет.
– Не хочу тебя впутывать, – отмахиваюсь, хотя предложение, конечно, заманчивое. Кому не хочется перекинуть свои проблемы на кого-то другого? – Так где там твоя утка? Ее с яблоками надо? Или как?
Возвращаюсь в машину, выруливаю на дорогу. С уткой в багажнике на таком морозе ничего не случится. Ника, притихнув, смотрит в окно на пробегающие домишки, укутанные в снег деревья. Я ее не тревожу. Пусть подумает, раз уж есть о чем. Оживляется она, как и всякая женщина, в магазине. Восторгается украшениями, вертит в руках какие-то тарелки в новогоднем декоре, салфетки… Но все бросает, стоит ей увидеть вывеску магазинчика, в котором продается всякая дребедень вроде мольбертов и красок. Беру ее за руку и тащу туда.
– Выбирай!
– Нет-нет. Что ты? Это ужасно дорого.
– Выбирай! – повторяю, подталкивая к ней тележку. – Бери все, что может понадобиться. Я думаю, на мансарде можно обустроить тебе мастерскую.
– Ты серьезно? – Ника закусывает губу.
– Конечно. Ты же здесь навсегда. Помнишь?
– Помню. Но иногда мне кажется, будто это какой-то сон, и ты ненастоящий.
– Это лишь потому, что ты недостаточно часто меня касаешься.
Ника откидывает голову и смеется:
– А что бы это изменило?
– Ты бы убедилась, что я самый обычный человек из плоти и крови. И что меня обуревают вполне человеческие страсти.
– О, это я знаю. Спасибо…
– За что?
– За то, что не стал настаивать на том, чтобы мы… – краснеет.
– Занялись любовью.
– Я знаю, как это называется.
– Вот и хорошо. Ну, ты тут выбирай, что тебе нужно, а я пока прошвырнусь по своим делам. Встретимся через полчаса на кассе. Тебе хватит времени?
