Не то чтобы его сильно уж волновала собственная внешность, но и на Франкенштейна походить не хотелось. Как известно, шрамы украшают мужчину, но когда их в меру.
– Нет, что ты! Совсем не сильно. Ожоги не большие и их мало. Врач сказал, что тебе повезло… На тебя попало совсем немного. Шрамы, конечно, останутся, но их легко потом можно исправить пластикой…
– Кира, успокойся, – все же накрыл он ее руку своей перебинтованной, не обращая внимания на боль.
Она так разволновалась, что Макс боялся ее слез. Не нужно было плакать. Не ей и не сейчас. Все обошлось, и это самое главное. А еще важнее, что она не пострадала. Ну а виновные обязательно будут наказаны – уж он-то об этом позаботится. Вот они пусть и плачут о собственной участи, что уже не за горами.
– Не волнуйся за меня, я в порядке, – успокаивал Киру Макс. – И не вздумай плакать, а то решу, что ты хоронишь меня раньше времени, – улыбнулся он, догадываясь, что улыбка вышла кривая. – Мне еще на выборах нужно победить…
– Ты обязательно победишь! – с жаром проговорила Кира. – Я даже не сомневаюсь. Не думай об этом.
Она склонилась над его лицом и поцеловала его в краешек губ.
– Не больно? – тут же смущенно уточнила. – Не смогла удержаться, прости…
– Приятно, – обхватил Макс Киру за шею здоровой рукой и притянул к губам. – Но мало, – поцеловал ее сам снова.
Поцелуй получился так себе, конечно, но на большее пока он не был способен, хоть и очень хотелось.
Удивительная девушка! – смотрел Макс на Киру, как улыбалась она и гладила его руку.
Рядом с ней становится намного легче. Не пугает исход выборов или собственная внешность… Все отходит на второй план – лишь бы она и дальше ТАК смотрела на него.
– Я люблю тебя!
Признание вырвалось само, Макс и сообразить ничего не успел. И лишь сказав эту короткую фразу вслух, понял, что дело именно так и обстоит. Он любит эту девушку всем сердцем. Это не временное увлечение, не минутная слабость. Это то самое – настоящее и крепкое, которое проносишь через годы. Правильно говорят, что не нужно искать свою любовь. Когда настанет время, она найдет тебя сама. Как нашла Макса в лице этой скромной девушки.
– И я тебя!.. – засветилось в глазах Киры счастье. – Я тебя очень люблю!
– Даже с изуродованным лицом?
Макс шутил, и она это знала.
– Даже без лица, – тихо рассмеялась Кира. – Это же ты…
Какой смысл она вкладывала в эти слова? За что она его полюбила, ведь он порой вел себя с ней как скотина. Сейчас Максу было за это стыдно, и радовало, что Кира про это не вспоминала. А иначе разве призналась бы она ему во взаимности?
– Почему ты не уехала домой? В кресле неудобно спать, – спросил Макс.
– Потому что мое место рядом с тобой, – прошелестел в палате тихий девичий голос. – И в моем распоряжении гостевая палата.
Но она предпочла остаться рядом с ним и спать в кресле. Пока спал он…
– Иди сюда, – поманил Макс Киру.
Он уже понял, что ни в какую гостевую палату она не уйдет. Если он уснет, то она снова устроится в кресле и проведет самую ужасную в своей жизни ночь. А на завтра у нее будет болеть все тело.
Кира устроилась рядом с Максом, со здоровой стороны. Она лежала на его руке, а он обнимал ее, понимая, что эта тяжесть самая приятная в мире.
Глава 49
Под утро у Киры затекла спина и ломило поясницу. Но она боялась шевельнуться, чтобы не разбудить Макса. Он проснулся и скосил на нее взгляд.
– Ты не выспалась, – это был не вопрос, а констатация факта. – Иди, отдохни. Сейчас будет утренний обход, тебя все равно выпроводят из палаты, – слабо улыбнулся он.
– Хорошо, но сначала я поговорю с врачом.
В палату вошел лечащий врач в сопровождении медсестры. Доктор строго посмотрел на Киру:
– Подождите в коридоре.
Она виновато улыбнулась и вышла из палаты. В коридоре было тихо. Пахло больницей – лекарствами и дезсредствами. В детстве этот запах пугал Киру. И сейчас на душе было тревожно. Хотя она и видела – Максу стало легче. Он хорошо спал ночью. Видимо, ему дали снотворное и обезболивающее.
Дверь палаты распахнулась, и Кира порывисто поднялась с жесткой скамьи, стоящей у стены.
– Не волнуйтесь вы так, – успокоил ее доктор. – Максим Андреевич чувствует себя намного лучше. Сестра меняет ему повязки, потом сделает укол. Он будет спать. В его положении сон – лучшее лекарство. И вы идите отдыхайте, – посоветовал Кире врач.
– Он же не завтракал, – встревожилась девушка.
– В данном случае пациенту лучше поспать. Не бойтесь, мы его голодом не уморим. Проснется и поест. А вы можете подкрепиться в буфете на первом этаже. В город я вас не отпущу. Мне даны строгие инструкции. Без охраны вы из больницы выходить не можете.
– Почему? – удивилась Кира. – Чьи это инструкции? Макса?.. Максима Андреевича?
– Мне позвонил следователь, который ведет ваше дело. Предполагают, что кислота предназначалась вам. Максим Андреевич только что сообщил мне, что его шофер будет сопровождать вас, если вы захотите выйти в город. Без него отсюда ни шагу.
– Хорошо, – кивнула девушка. Забота Макса грела ее душу.
– А теперь идите выпейте кофе и съешьте чего-нибудь, – велел ей врач. – И не переживайте – с Максимом Андреевичем все будет хорошо. Вы действовали быстро и правильно. Это спасло кожу от серьезных повреждений. Все могло быть намного хуже.
Есть Кира не хотела. Она купила в буфете апельсиновый сок и два круассана, машинально съела их в своем номере и поняла, что ужасно хочет спать.
Волнения прошедшей ночи дали о себе знать. Кира поспешно разделась, легла на кровать и провалилась в глубокий сон. Крепкий и спокойный.
Проснулась она словно от удара. Села на кровати и не сразу сообразила, где находится. Потом недавние события пронеслись в ее мозгу с неимоверной быстротой. Как она может спать, когда Максиму так плохо?!
В палате Макса было тихо. Медсестра мерила ему давление.
– Можно? – шепотом спросила Кира.
– Да, я уже заканчиваю, – медсестра поднялась. – Ну что, больной, вы сегодня молодец. Так держать! Еще неделька, и будете как новый.
– Неделька? – возмутился Макс. – Да я тут с ума сойду от безделья.
– Придется потерпеть, – медсестра поправила одеяло и направилась к выходу.
– Максим, ты ел? – строго спросила Кира.
– Разумеется, – его голос звучал бодро. – Вот такая строгая моя девушка, – сообщил Макс медсестре.
«Моя девушка»! От этих слов на душе стало тепло, и Кира почувствовала, как на ее губах растянулась глупая счастливая улыбка.
