— Не надо надумывать глупости, проворчала мама и встала из-за стола, начиная убирать кружки и тарелки.
— Я поеду, с вами хорошо, но меня, наверное, ждет Лешка.
Я провожаю сестру, помогаю маме прибраться на кухне и отправляюсь в свою комнату.
Наша комната с Даной так и не изменилась. Находясь здесь, я ощущала себя как в школьные времена. Две кровати, два рабочих стола. Все увешано постерами со стороны Даны, у меня же все усеяно маленькими плюшевыми мишками и львятами.
Выдвинув тайный ящик стола, вынула оттуда альбом, в котором любила раньше рисовать. И открыла на случайной странице, откуда на меня тут же устремился взгляд Льва Арчелова, Арчи. Да, он мне нравился, и я любила рисовать его по памяти.
9. Он
Родители погибли. Как же это невыносимо прожить еще раз. Я снова потерялся в своих мыслях, внутри давящая пустота, да такая, что дышать невыносимо. Я устал от окружающей меня атмосферы. И хотелось выть в голос. Родители, их нет больше. Теперь я точно не мог понять для чего я здесь и стоит ли мне выбираться отсюда. Это ведь не жизнь…как же я был глуп. Продолжая идти, я повернул за угол и тут же увидел дверь, по привычке дернул ручку и вот я снова внутри…
* * *
После похорон родителей прошло несколько месяцев. Март уже собирался вступать в свои права, и на улице то и дело все начинало таять, потом вновь замерзать. Я сидел в своей комнате за столом, раскачиваясь в разные стороны на рабочем кресле.
— Ты сегодня есть, вообще, будешь? Обед давно прошел, — в комнату заглянул Егор, одетый в спортивный костюм. Я даже слегка удивился, увидев его.
— Что? — тут же спрашивает он, увидев мой удивленный взгляд.
— Ты куда, собственно? — ляпнул я, развернувшись к нему, разглядывая.
— Да в спортзал хотел сходить. Но, наверное уже не пойду. Чего ты на меня так уставился? — он начинал злиться, это было видно по его нахмуренному лбу, на котором тут же появились морщины.
— Дядь Егор…
— Ты долго мне будешь "дядькать", а? Вроде, взрослый парень, мы же договорились, что только по имени, — прервал мои мысли он, сел на диван у стола, как отец недавно. Этот его непринужденный жест — скрестить руки на груди, словно удар под дых. Тут же ком в горле образовался, и я застыл, глядя на него.
— Что опять не так? Ты сегодня как будто не в себе, — пробурчал он, вглядываясь в мое лицо. Его серые глаза были точной копией глаз моего отца.
— Ты мне очень напоминаешь отца, — с грустью проговорил я, отворачиваясь от него, чтобы тот не заметил подступивших к глазам слез.
— Мне уйти? Ты же знаешь, я не смогу оставить тебя одного здесь. А к себе забрать не могу потому что квартиру жене оставляю, — стал отчитываться Егор, теребя бегунок на незастегнутой спортивке.
Он мне раз заикнулся случайно, что у него с женой что-то не складывается, и они пока живут порознь. Только та остается в его квартире, а он перебрался ко мне с момента, как родителей не стало. Егор не наседает на меня и не пытается воспитывать, мы будто два приятеля — живли под одной крышей, но каждый занимался своим делом, я учился, он работал вдвое больше, так как фирма отца полностью легка на его плечи.
— Нет, Егор, я не хочу, чтобы ты уходил. Меня все устраивает, — пробубнил я, стараясь сдержать нахлынувшие чувства.
Мужчина поднялся с дивана и хлопнув рукой меня по плечу, вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь.
Я какое-то время сидел молча, уставившись слепым взглядом в окно. Жаль Егора, ему тридцать семь, а с семьей не сложилось, при этом еще и брата потерял. Мы с ним практически сиротами остались. У меня лишь бабка с дедом по линии мамы, но когда я нахожусь рядом с ними, меня просто накрывает, не могу к ним приезжать, только лишь звоню, по возможности, как собираюсь с духом и мыслями.
Зажужжал телефон, последнее время оставляю его на «вибро» — не могу терпеть резких и неожиданных звуков, глаз начинает дергаться. На экране высвечивается имя, я нехотя беру телефон и, подумав, все-таки принимаю вызов.
— Алло, — отвечаю уставшим голосом, крутя простой карандаш между пальцев.
— Лёв, я по поводу уроков. Тебя сегодня не было. В общем, я взяла задания для тебя и договорилась с физиком и он, поломавшись, сжалился и дал твой вариант контрольной. Если ты можешь, то зайди ко мне, а то завтра выходные я не смогу передать тебе их в школе, а в понедельгик должно быть все готово, — проговорила девушка и замолчала, вероятно, ожидая от меня ответа.
— Спасибо, Дана, — еле выдавил из себя. — Через пару часов зайду, спасибо. Я твой должник, — услышал в трубке как она с облегчением выдохнула.
— Ну что ты, ничего не надо. Я по-дружески, — и разъединилась.
Я еще какое-то время смотрел на потухший экран телефона.
После похорон я впал в затяжную депрессию, и так до сих пор накатывало на меня, воспоминания, жалость к себе, потом отвращение. Я временами себя дико ненавидел и не мог простить за то, что не был тогда в машине с родителями. Психолог сказал, что это пройдет со временем, и я даже неделю отходил к нему на сеансы. Но решил, что и сам в состоянии разобраться в своих душевных ранах. Я, наверное, ошибся. Невозможно с эти справиться.
Через полтора часа я стоял у многоквартирного дома, где жила староста нашего класса. Уже собирался нажать номер квартиры на домофоне, как он запищал, сигнализируя, что ее разблокировали с обратной стороны, и я уже думал, что мне повезло и так проскачу, как дверь открылась, и на меня вывалилось тело. Я упал на спину, весь обзор мне закрыли чьи-то волосы и шарф. Я с трудом вдохнул воздух, сперло легкие от удара спиной. Локоны пахли яблоком. Когда их убрали с моего лица на меня уставилась пара глаз. Удивительных глаз. Голубой и оливково-зеленый. У меня пропал дар речи, а у владелицы таких чудесных глаз румянец проступил на щеках.
— Прости, я споткнулась, — проговорила она.
— Да ничего, бывает, но не могла бы ты с меня слезть, я себя немного неуютно чувствую, — смотрел в ее глаза и дыхание мое участилось от непонятно откуда нахлынувших на меня чувств, природу которых я не мог, да и не хотел пока разбирать.
— Прости, — снова она извиняется, поднимаясь на ноги, и подает руку, чтобы помочь мне встать.
