— Оденься.
Полина не стала сопротивляться, даже наоборот: с радостью приняла эту подачку. Дрожащими руками она развернула комок и принялась натягивать на себя мужскую рубашку, а затем застегнула её до самого подбородка. «Наверное, это и есть Хохол», — мелькнула мысль в её голове.
Мужчина лет сорока пяти, крепко сложённый, с крупным, когда-то давно сломанным носом, хмуро смотрел на девушку, и она не могла до конца понять его настроение: вроде она здесь, как он этого и добивался, почему же тогда не злорадствует. А Кирилл думал о том, что допустил промах, не приказав сразу по прибытии одеть девушку. По похотливым взглядам Сивухина он уже понял, что все мысли того сосредоточены только на девчонке, а не на деле. И это может стать проблемой.
Главарь вышел чуть вперед, и пленница заметила стоящий за его спиной штатив с видеокамерой, судя по всему, пока не включенной.
— Полина, — заговорил вкрадчиво Хохлов, — настало время передать привет твоему деду. Ты готова? Тебе сейчас нужно на камеру зачитать приготовленный текст. От того, как ты справишься, зависит то, что с тобой будет дальше.
Поля только кивнула, надеясь, что сможет прочесть злополучные строки, несмотря на свой недуг. Но надежды не оправдались. Взяв в дрожащие руки лист бумаги формата А4, пестрящий мелкими буквами, она изо всех сил напрягла зрение, словно гипнотизируя текст, шептала бледными губами то, о чем могла догадаться по набору прыгающих символов, но в таком взволнованном состоянии получалась полная чушь, которую она не осмелилась произнести вслух. К тому же текст был очень объемным, требования похитителей в нем были перечислены длинным списком в столбик. Видимо, поэтому они не предложили заложнице пересказать его на память.
— Что ты там бормочешь? — бросил раздраженно Одноухий. — Уж не проклинаешь ли нас? — он хохотнул от такой забавной мысли.
— Готова? — спросил Хохлов, обрывая тяжелым взглядом веселье подчиненного.
Поля задумалась, стоит ли рассказать им о дислексии? Поверят ли они её словам?
— Готова, — кивнула она и смирилась с тем, что сейчас возможно произойдет.
Хохлов обошел камеру и нажал кнопку. Прозвучал характерный звуковой сигнал, а вместе с ним засветилась зловещая красная лампочка, известившая о том, что запись началась.
Пленница выдохнула и затараторила в объектив:
— Дедушка, со мной всё хорошо! Андрей ни в чем не виноват! Я сама ушла из дома и перехитрила его! Дедушка!
Кирилл усмехнулся и ленивым движение руки выключил камеру.
— Дура, это же запись, а не прямой эфир… Чего ты добиваешься? Не хочешь по-хорошему?
Мужчина был абсолютно спокоен, словно выходка Полины не задела его стальные нервы. Голос был тверд, взгляд сосредоточен. Но потом мужчина едва заметно кивнул Сивухину, и тот, в одно мгновение подлетев к девушке, влепил ей звонкую пощечину. Не удержавшись на хлипкой табуретке, Поля кулем полетела на деревянный пол. Тут же послышалось утробное рычание питбуля.
Девушка поднялась на дрожащих ногах, ощущая, как дергает и пульсирует ушибленная щека. Во рту стоял металлический вкус собственной крови.
— У самого кишка тонка, да? — бросила она Хохлову с вызовом. — Или думаешь, раз всю грязную работу за тебя делает кто-то другой, то твои руки чисты?
— Ты ничего обо мне не знаешь, — ответил равнодушно Кирилл, не тронутый обличительной речью Полины. — Будешь читать?
— Я не могу, я плохо умею, — проговорила она тихо. Вся бравада испарилась, остался только страх перед новыми побоями. — У меня дислексия.
В это мгновение разгоряченный видом униженной подавленной пленницы Сивухин занес ладонь и без предупреждения влепил ей ещё одну звонкую пощечину. Полина рухнула на пол как подкошенная, из разбитого носа тут же побежала алая струйка, оставляя на белой рубашке уродливые пятна. Девушка ладонью утерла кровь и чуть потрясла головой, чтобы добавить ясности сознанию. Не помогло. Там внутри кто-то словно на адской наковальне отбивал заунывный марш. Перед глазами все плыло.
— Сивый, — холодным тоном одернул не в меру услужливого бандита Хохол. — Без самодеятельности.
— Так, что она нас за дураков держит? Читать не умеет! Сука брехливая! — заорал он и с нескрываемой злобой зыркнул на девушку.
— Как ты с этим справляешься? — спросил Кирилл.
— У меня хорошая слуховая память, — ответила Полина и с горькой усмешкой добавила. — Была, по крайней мере, пока этот урод не отбил мне мозги…
Хохлов размышлял мгновение об услышанном, а затем подошел к Сивухину и всучил ему листок с текстом.
— У тебя пол часа, чтобы она запомнила содержание, — отдал он распоряжение.
— Вот блядь, — проговорил тот с досадой и снова недобро зыркнул на пленницу. Его яростный взгляд, полный не скрываемого вожделения и наслаждения от вида измученной девушки, не обещал ей ничего хорошего.
Глава 25
Стоило только Полине в сопровождении своего конвоира выйти на улицу, как Сивухин грубо прижал девушку к бревенчатой стене домика и зашипел:
— Ты ещё ответишь мне за этот спектакль, сука! Думаешь, смогла отсрочить наше с тобой свидание?
Он бесцеремонно схватил девушку за грудь, болезненно сжимая мягкие округлости и выкручивая пальцами соски. Поля выдохнула сквозь сжатые зубы: воздуха в мешке катастрофически не хватало и уперлась своими ладошками в каменные предплечья Сивухина, но её попытки освободиться были тщетными.
Мужчина наслаждался трепыханиями своей перепуганной жертвы.
— А может успеем по-быстрому? А? Куколка? — засмеялся он не громко, чтобы не привлекать внимание Хохлова, и пленница замерла, не зная, к чему готовиться, чего ожидать от своего палача.
Она вскинула руку и попыталась стащить с головы мешок, чтобы хоть немного улучшить свои шансы на борьбу, но Сивухин, разгадав её маневр, влепил девушке очередную пощечину, особо не примеряясь и не заботясь о том, куда придется удар.
Полина едва не осела на землю, в ухе словно взорвалось что-то, оставляя после себя отголоски тупой боли, и закричала, больше не в силах сдерживать нахлынувшие эмоции: страх и отчаяние.
— Заткнись, дура! — тут же прошипел Сивый, дернул девушку за руку и повел в сторону подвала, чуть оглядываясь на дверь.
Теперь уже пленница просто покорно шла за своим мучителем как на поводке, не стараясь прислушиваться к посторонним звукам или запоминать окружающую обстановку, о которой она могла догадаться: зачем ей эти крупицы информации, сама она вряд ли сможет вырваться отсюда.
Вот привычно скрипнула дверь камеры, её голову снова пригнули над притолокой, и кожу обдало уже знакомой прохладой подвального помещения. Ещё через мгновение с девушки сдернули ткань и толкнули на одеяло. И только сейчас Полина, обводя расфокусированным взглядом знакомые стены и приложив ладонь к ноющему уху, заметила сидящего Валентина.
