— Это Вера Сергеевна, — пояснил ребенок, тут же выхватил рисунок из рук оторопевшей девушки, спрятал его и развернулся к двери. — Пойдем, я тебя познакомлю с ней, вы друг другу понравитесь.
Оставив свой телефон на полке и уже направившись в сторону выхода, Алена заметила небольшую деревянную фоторамку, которая почти не бросалась в глаза на широкой книжной полке среди других предметов: стопки комиксов, радиоуправляемого вертолета, фигурок Бэтмена и прочей мальчиковой ерунды.
Не сдержав любопытство, Алена склонилась к снимку и внимательно рассмотрела запечатленную на нем молодую женщину. До этого момента она была уверена, что Илья похож на отца, но вот, увидев маму мальчика, она поняла, что многое сын взял и у неё. И озорные веснушки, и пронзительную голубизну глаз, и ямочку на правой щеке. Незнакомка не была красавицей, и всё же её удивительно живое, выразительное лицо приковывало внимание, а широкая открытая улыбка побуждала улыбнуться в ответ.
— Ты идешь? Вера Сергеевна принесла пирожки с вишней! — в комнату въехал Илья, и Алена, смущенно улыбнувшись, поспешила вслед за мальчиком.
Она вошла на кухню и присела на самый краешек ближайшего стула, чувствуя себя как непрошеный гость — неловко и неуютно. Странно, но ещё утром, в присутствии Матвея на этой самой кухне ей было очень даже комфортно, а болтовня Ильи и суета его отца с бутербродами воспринимались как привычный утренний ритуал. И девушка в очередной раз поразилась тому, что на каком-то интуитивном уровне ощущает духовную близость с этой семьей, словно знает их всю свою жизнь, просто давно не виделась. И истосковалась. Бывает же такое…
У плиты хлопотала невысокая пожилая женщина в широком переднике и белой косынке. Большая кастрюля, чуть шипя скатывающимися по её поверхности каплями, гордо возвышалась на одной из конфорок, рядом в тарелке размокал горох, высилась груда вымытой картошки.
— Вера Сергеевна, это Алена, — представил гостью Илья, и старушка тут же отложила свои дела и развернулась к вошедшим.
— Здравствуйте, — ответила она, улыбаясь неестественно широко. В глазах застыла настороженность. — Матвей Александрович не предупреждал, что у него будут гости. Я и не готовила ничего, — смущенно развела руками женщина, с любопытством изучая девушку.
— Здравствуйте, — ответила Алена, думая о том, стоит ли рассказывать о своем невеселом путешествии и роли Матвея в её спасении.
— Алена, а это Вера Сергеевна, наша помощница, — вклинился Илья.
— Ох, Илья, скажешь тоже, я — всего лишь стряпуха, да уборщица, — отмахнулась старушка, мило зардевшись от доброго слова.
Она суетливо подхватила кухонное полотенце и принялась натирать им и без того чистую столешницу, затем бросила тряпицу и довольно проворно для своего возраста метнулась к холодильнику:
— Чем же мне вас потчевать сегодня? — сокрушалась она. — Вы, наверное, и не едите наши привычные кушанья… — последовал то ли вопрос, то ли упрек, и женщина снова бросила оценивающий взгляд на Алену.
Этот цепкий взгляд подмечал всё — и отсутствие украшений, и скромный наряд, и дружелюбное выражение лица гостьи. И всё же в душе женщины ещё были сомнения: а вдруг Матвей Александрович присмотрел себе новую хозяйку? Тогда она, наверное, и не нужна уже будет...
— Ну, что вы, — начала Алена, — я в еде не прихотлива, но в любом случае долго вас стеснять не буду. Скоро приедет Матвей Александрович с моими вещами, и я уйду.
— Правда? — прозвучало с явным облегчением.
Женщина достала кусок охлажденного мяса и разложила его на разделочной доске. Видно, она уже справилась со своей нерешительностью и определилась с меню на предстоящий обед. Девушка немного поерзала на стуле: следует ли предложить помощь или лучше не вмешиваться в вотчину другой женщины? Её мать никогда не любила делить кухонное пространство с дочерью, предпочитая не толкаться у плиты попами, как она это называла.
— Алена здесь в командировке по работе. У нас первый день гостит, мы только утром познакомились, — вставил мальчик, который занимался тем, что от скуки совершал движения на коляске — вперед, назад, по кругу. Благо внушительные размеры кухни и отсутствие лишней мебели легко позволяли мальчику развлекать себя таким образом.
— По работе? — опешила старушка, продолжая свои приготовления. — Да какая ж это у нас работа? Все наоборот из Бельдяжек в столицу едут на заработки, потому что нет у нас ничего… Если бы не Матвей Александрович, так и вообще вымер бы поселок… Вы — учителка?
— Нет, — мотнула головой Алена, прикидывая в уме, как бы понятными словами объяснить то, чем занимается. — Я вроде экономиста… в кризисных ситуациях… — проговорила она, наконец, с неловкой улыбкой.
— Понятно, — ответила Вера Сергеевна, интонацией подчеркивая своё отношение к такой бесполезной работе.
Она достала из нижнего шкафа овощи — морковь и лук, опустила всё в мойку и включила воду, время от времени бросая взгляды в сторону девушки и надеясь, что она снабдит свой рассказ другими интересными подробностями, но та молчала.
— Может хотите чайку? С облепихой и лимоном! — предложила старушка через пару мгновений.
— Я буду! — тут же отозвался Илья. — Это папин любимый!
Алена улыбнулась уголками губ: облепиховое варенье было её самым любимым в детстве. У бабушки под окном росло два таких дерева, и маленькая Лена, как её называли в семье, не раз царапала руки о колючки, пытаясь достать оранжевые ягоды-бусинки, каждый раз надеясь, что ей обязательно попадутся такие же сладкие как те, что были в бабушкином лакомстве.
— Ну и славно, ну и славно, — женщина вытерла влажные ладони о кухонное полотенце, подожгла другую конфорку и поставила на неё белый пузатый чайник. Из верхних ящичков тут же были извлечены заварник, сахарница, плошка с вареньем, обещанные Ильей пирожки. По кухне поплыл ароматный запах свежей выпечки, и Алена почувствовала, что успела проголодаться.
— Ой, кажется мой телефон звонит. Наверное, папа, — проговорил мальчик, прислушиваясь к звуку музыки, что доносился из его комнаты.
Алена и Вера Сергеевна, не сговариваясь, бросили друг на друга встревоженные взгляды, не зная, стоит ли предложить мальчику свою помощь. Но Илья уже развернул коляску и выехал из комнаты.
— Без меня не начинайте, — долетел его голос из коридора.
Стоило только шороху колес стихнуть, как пожилая женщина запричитала скороговоркой:
— Ах, какое горе! Какое горе! И за что только ребятенку такое страдание? Сиротой остался, да и калекой в придачу!
— Его мать… — начала Алена, понимая, что любопытство берет верх над тактичностью. Она взяла в руки три чайные чашки, салфетки и расставила всё на столе, затем чайные ложки и уложила их рядом, своей суетой стараясь заглушить голос совести. Вера Сергеевна ждала хоть малейшего знака, чтобы продолжить рассказ.
— Погибла в аварии четыре года назад, а вот Илья остался инвалидом, — женщина выключила чайник и, подхватив его углом своего передника, направилась к столу. — Матвей говорит, что его не было в машине… — последовала пауза. — Ему и повезло. Хотя как повезло? Так четыре года и мается… Одного не поймем, зачем только в нашу глушь пожаловал... — рассуждала она, поглядывая из-за занавеса пара, что поднимался над чашками, и надеясь получить от Алёны какую-нибудь подсказку. — Конечно, мы ему благодарны, тут и говорить нечего… До Матвея в Бельдяжках ни газа не было, ни водопровода…
