Алена сделала вид, что не заметила весь этот поток лживо-приторной патоки, что он вылил на неё.
— Да, на предприятии возникли небольшие трудности, но я практически уже взяла их под свой контроль. Так что вам не о чем волноваться. Все ответы вы получите в срок, все права залогового кредитора будут соблюдены, все процедуры… — она не успела договорить.
— Котенок, ты же понимаешь, что мне плевать на это, на эти земли и залог! Что можно взять с это захудалого колхоза? Формально пройдем процедуру и спишем долги, как невозможные ко взысканию. Я беспокоюсь о тебе, — проговорил он вкрадчивым голосом.
— Скажи, если эти земли не представляли для вас ценности, зачем вы вообще связались с этой организацией? — задала Алена давно интересующий её вопрос.
Баринов же увидел в этом знак того, что девушка готова к диалогу, смягчилась по отношению к нему, поэтому с готовностью пустился в объяснения.
— Кредит выдавал наш филиал в Воронеже, сейчас он закрылся из-за низкой рентабельности, а мы вот пожинаем плоды его неэффективной работы. Что касается земель… Я не вникал подробно, но там было что-то с цифрами… данные о стоимости имущества были представлены завышенные, баланс раздутый…
— Понятно, — протянула задумчиво девушка.
— Алён, — замурлыкал Никита, — солнышко, прости меня… возвращайся! Я всё решу! Эти проблемы, эта жизнь самостоятельной независимой женщины не для тебя… Ты же знаешь, как я тебя люблю…
— А какие проблемы для меня, Никита? — завелась девушка с полуслова. — Твои? Твоей мамаши? И да, я знаю, как ты меня любишь! Так любишь, что не можешь удержать свой член в штанах при виде какой-нибудь смазливой юбки!
Девушка поспешно сбросила вызов и едва удержалась от того, чтобы не швырнуть мобильный на кухонный стол. Возможно, ей не стоило заканчивать разговор на такой эмоциональной ноте, а то самовлюбленный Никита ещё решит, что до сих пор не безразличен ей, но слушать и дальше его вранье, которым он итак кормил её все эти четыре года, она была не в силах… Слушать и осознавать, какой наивной идиоткой была…
— Это твой бывший? — вдруг проговорил Илья, въезжая на кухню. Видимо всё это время мальчишка незаметно для Алёны подслушивал под дверью. Его голос был полон сочувствия, и девушка, грустно улыбнувшись, кивнула ему в ответ.
— Ты его любишь? — спросил он, а затем поправился. — Любила?
— Ох, Илья, — совсем невесело рассмеялась девушка такому вопросу, отодвинула стул и плюхнулась на него. Что сказать? Как объяснить ребенку? — Любила… По крайней мере, я так думала… Да и что такое любовь? Кто знает?
— А почему ты его выбрала?
— Знаешь, мама с детства твердила мне, что я должна выбрать хорошего, положительного мужчину…
«Главное при этом, чтобы он не положил на тебя и супружескую верность», — подумала про себя девушка с язвительной ухмылкой.
— И я хотела верить, что выбрала именно такого человека. Стоило Никите сделать что-то неправильное, как я начинала твердить себе, что идеальных не бывает, что все имеют недостатки, что отношения — это труд, мы должны уметь подстраиваться под другого человека… А если он делал хоть что-то хорошее, я убеждала себя закрыть глаза на его промахи и тревожные звоночки…
— А почему вы тогда расстались? Был какой-то особый звонок? — с детской непосредственностью спросил мальчик.
Алена снова улыбнулась и взъерошила его непричесанную с утра шевелюру.
— Есть вещи, на которые нельзя закрывать глаза, нельзя прощать, — проговорила она и добавила, приподнимаясь со своего места. — Ладно, пойдем займемся рисованием. Я решительно настроена изменить мнение Матвея по поводу твоего творчества!
Глава 21
Домой Матвей возвращался позже, чем запланировал. Из его головы совсем выпало (раньше с ним такого никогда не случалось), что на сегодня была назначена поставка нового пастеризатора, который он купил для своего производства. Нужно было проследить за разгрузкой, проверить оборудование и документы, а затем, не откладывая в долгий ящик, провести монтажные работы и убедиться в исправности своего приобретения.
Но он очень спешил, подгонял рабочих, даже сам в какой-то момент схватился за гаечный ключ, чтобы быстрее справиться со всем. И даже мысль о поджидающей его окрошке не охладила пыл и желание поскорее вернуться домой, к Алене, если уж быть до конца честным с собой. Поэтому в дом мужчина почти вбежал, на ходу сбрасывая пуховик, шапку и ботинки.
— Народ, я вернулся, — пробасил он, направляясь по погруженному в темноту дому к комнате сына, из которой доносился разговор и веселых смех.
Но стоило ему только приоткрыть дверь, как он замер на пороге, непроизвольно нахмурив брови.
— Что за ерундой вы тут занимаетесь? — проговорил он недовольно, глядя, как Илья и Алена обсуждают новое творение его сына, близко склонив друг к другу свои головы.
В помещении стоял стойкий запах масляных красок и растворителя, навевавший тяжелые воспоминания, и Матвей прикрыл глаза и попытался мысленно выстроить блок, отгородиться от своего прошлого, которое так коварно подстерегло его в момент, когда мужчина совершенно не был готов к этому.
— Привет! — выдохнула девушка немного испуганно. — А мы тут сюрприз для тебя готовим! Правда, конспираторы из нас так себе! Ну и ладно, — она подскочила и, взяв рисунок, подошла к мужчине.
Алена нервным жестом заправила за уши пряди выбившихся волос, оставляя на них следы зеленой краски, в которой были немного испачканы её пальцы, и протянула лист. Всё это время мальчик, затаив дыхание, наблюдал за хмурым лицом отца.
— Смотри, как чудесно получилось! У него настоящий талант! Это ваш дом, узнал? Смотри, как соблюдены пропорции! — её голос немного дрожал, но в нем можно было расслышать искреннее восхищение.
— Узнал, как не узнать, — бросил Матвей.
Повисла гнетущая пауза.
«Ну, скажи же что-нибудь приятное!» — взмолилась Алена мысленно, с замиранием сердца ожидая, что мужчина сейчас сбросит с себя эту ледяную маску недовольства. Но тот лишь добавил:
— Кто-нибудь накормит меня ужином? Голоден как волк, — а затем развернулся, чтобы уйти, но напоследок всё же спросил. — Сын, как ты себя чувствуешь? Всё нормально?
— Нормально, — буркнул парнишка, до боли сейчас напоминая своего отца, и принялся чистить кисти.
Матвей вышел, а Алена, заметив, как поник и погрустнел разочарованный ребенок, едва не заскрипела зубами.
— Пойду помогу твоему папе, — с натянутой улыбкой проговорила она. — Видно, на пустой желудок, он не в состоянии оценить рисунок. Но после ужина мы обязательно привлечем его внимание, обещаю!
Илья даже не повернулся к ней, продолжая монотонными движениями, глядя в окно, стирать с кистей подсыхающую краску.
Матвея девушка нашла в ванной: мужчина мыл руки. Она ворвалась как ураган и закрыла за собой дверь, прибавляя напор воды, чтобы её шум послужил своеобразным прикрытием для запланированного разговора.
