И девушка осознала, что в этом доме ещё ни разу не было так весело и оживленно. «Это только начало», — подумала она с улыбкой, но тут же одернула себя: опасно было мечтать и строить планы, пока она не услышала от Матвея заветных слов.
Глава 29
Матвей спешил домой, хотел порадовать Алену: он нашел несколько тюков прошлогоднего сена, тонны на три. На первое время хватит, а потом он что-нибудь придумает. Самое удивительное было то, что корм нашелся у Михалыча, который уже лет десять не держал никакой живности, кроме пчел. Узнав, что Матвей хлопочет для столичной гостьи, старик сначала заартачился и принялся набивать себе цену, но всё же в итоге согласился.
И вот, убедившись, что на производстве всё идет в штатном режиме, мужчина отправился домой раньше обычного. В планах было отпустить пораньше и Веру Сергеевну, а затем вместе с Аленой и сыном провести остаток дня за каким-нибудь приятным занятием.
Он вошел в дом, стянул с себя шапку и принялся расшнуровывать ботинки, как вдруг услышал какой-то странный шум и крик сына. Сердце ушло в пятки, а в голове осталась лишь одна мысль: «Не уберег!». Матвей, на ходу сбрасывая обувь, ворвался в дом и увидел, как на него по коридору на скорости мчится коляска с сыном, на коленях которого пристроился незнакомый мальчуган, а ещё двое толкают коляску вперед, придавая ей ускорение. Илья восторженно пищал, его огромные как блюдца глаза лихорадочно блестели.
— Быстрее, ура! — кричал сын, и ему вторили возбужденные голоса его приятелей. Откуда только взялись? Шум и гомон стояли такие словно в комнате резвится целая орда неугомонных мальчишек.
Почти тут же на пороге столовой показались Алена и Маша Кузнецова, с тревогой переводя взгляд с ребят на перепуганного Матвея, который расставив руки, принялся ловить гонщиков.
— Вова, Петя, Егор! — тут же закричала Маша. — А ну-ка прекратите немедленно! Что вы тут устроили?
Матвей перехватил коляску, стащил с колен сына безбилетного пассажира и с тревогой проговорил:
— Илья, как ты? Как себя чувствуешь? — он принялся ощупывать и осматривать его лицо, руки и ноги. Раз за разом. Пальцы у мужчины дрожали, а перед глазами то и дело всплывали картинки из прошлого, когда сын, еле живой, лежал в реанимации в паутине трубок.
Встревоженные мальчишки замерли рядом.
— Матвей, я сейчас всё объясню, — проговорила Алена и приблизилась к ним, а дальше началась настоящая какофония: все заговорили разом!
Вова попытался выйти вперед, прикрывая собой Илью, и объяснить, что это была его идея. Илья стал уверять, что с ним всё хорошо, что отцу нужно познакомиться с его новыми друзьями, что он хотел бы, чтобы они остались до вечера!
— Ты видел, как мы летели? Видел? — скороговоркой тараторил он. — Папа, можно они останутся? А Вова меня свистеть научил!
Маша схватила Егора и Петю и тащила их в сторону шкафа с одеждой, приговаривая, что они, итак, уже засиделись и им уже пора домой.
— А ну поторапливайтесь! Вова, иди сюда сейчас же! — пыталась она приструнить мальчиков. И тот нехотя поплелся к матери, с каждым шагом оборачиваясь и поглядывая то на Илью, то на Матвея.
Едва мальчишки натянули куртки, Маша тут же вытолкнула их наружу и тихо добавила:
— Извините, если что не так! Всего доброго!
Илья тут же развернулся к Алене и жалобно заговорил:
— Алена, у меня всё хорошо, правда! Пусть они останутся! Ну, скажи ему! — он мотнул головой в сторону отца, который в этот момент, проводив тяжелым взглядом закрывающуюся за гостями дверь, посмотрел на девушку.
— Что это сейчас было? — припечатал он таким тоном, что у Алены кровь застыла в жилах. — Илья, отправляйся сейчас же в комнату! С тобой я поговорю через пять минут! Мне кажется, что ты уже забыл обо всем, что мы с тобой обсуждали по поводу твоей безопасности!
— Ну, пап… — канючил мальчик, и его подбородок тут же задрожал, выдавая внутреннее состояние ребенка, который едва сдерживал слезы обиды.
Не дожидаясь, когда сын выполнит его требование, Матвей перехватил Алену за руку и потащил её за собой в сторону столовой, а затем плотно прикрыл за ними дверь. Девушка попыталась выдавить из себя подобие улыбки, хотя всё внутри замирало от волнения и страха. Скрестила пальцы на удачу.
— Не стоит так сердиться, — проговорила она. — Ничего плохого ведь не случилось, это мальчишки… Что с них взять?
— Ты серьезно? — рыкнул Матвей, поражаясь только что услышанной, по его мнению, глупости. — Если ты не заметила, Илья не такой, как все! Такие игры опасны для него! Да и вообще… Эти дети! Ты представляешь, какого ему было видеть их? Осознавать, чего он лишен! — и он принялся высказывать всё, что давно копилось в душе, все свои сомнения и страхи, которые ещё никогда ни с кем не обсуждал… — А ты знаешь, какими дети бывают жестокими? Как умеют унизить и высмеять особенности других! Тем более эта шайка! Беднота! — он махнул рукой в сторону двери. — Когда первый интерес к его игрушкам пройдет, они будут тяготиться этим общением! Будут обижать его, насмехаться, дразнить!
— Нет, нет, не правда! — перебила его Алена. — Почему ты так думаешь? Они хорошие ребята!
— Хорошие? А не один ли из них забросал тебя снежками, оставив отметины на лице? Это, наверное, от доброты! — ехидно усмехнулся мужчина.
— Не сравнивай! Это другое! — рассердилась Алена. — Они добрые, очень хорошо отнеслись к Илье! Да ты его спроси! Не решай всё сам! Мальчику нужно общение, ему нужны друзья! Ты не можешь всю жизнь прятать его от мира за четырьмя стенами! Это не сделает его счастливее! Люди бывают разными! Да, есть жестокие, и Илье нужно это знать, нужно быть готовым ко всему. Черт возьми, это жизнь! Но есть и другие! Добрые, отзывчивые, сострадающие!
— Да что хорошего ждать от этих беспризорников, которые растут без отца? — отмахнулся Матвей.
— Твой сын тоже растет без матери, но это не делает его в глазах окружающих человеком второго сорта! Не ожидала от тебя такого… — холодно проговорила Алена.
— А чего ты ожидала? Ты хоть представляешь, через что мы прошли? Сколько я всего пережил, как выхаживал его! А ты… — Матвей резко замолчал, тяжело дыша словно после быстрого бега. Руки сжались в кулаки.
— Что я? — подстегнула его Алена с горькой усмешкой.
— А ты ничего не смыслишь в детях и слишком рано примерила на себя роль его матери! — бросил зло мужчина и заметил, как вздрогнула девушка, а затем поспешно опустила голову, пряча взгляд.
— Прости, я хотела как лучше… Как лучше для Ильи, а не для твоего раздутого эгоизма, который ты называешь любовью… — с этими словами Алена развернулась и вышла из комнаты.
Ей нужно было пространство, нужно было больше воздуха, хотя бы минутка передышки, чтобы не разреветься, чтобы спрятать поглубже свои эмоции и надеть маску показного спокойствия.
