– Теперь квартиры подстраиваются под хозяев, – напомнил я, – иногда даже перегибают. Но я скажу, чтобы выполняли и твои команды.
Она вскинула на меня взгляд, полный благодарности.
Если раньше Ежевика, то ли чувствуя неловкость, то ли ещё почему-то, избегала попадаться мне на глаза, то сейчас вижу её всякий раз, когда выхожу из кабинета.
Впрочем, где бы ни оказывалась, я разворачивался и шёл в другую сторону. Лучше в обход, чем ковыряться ржавым гвоздём в ране, а вставать из кресла и хоть иногда распрямлять спину в прогулке полезно, как уверяют штатные специалисты по здоровью сотрудников.
Поняв, что с перехватыванием не срабатывает, вошла в кабинет, бледная, прямая и решительная, взгляд строгий, словно это я что-то натворил, а она пришла за ответом.
Я смолчал, когда опустилась в кресло по ту сторону стола, вся такая же прямая и не сводящая с меня строгого взгляда.
– Нам нужно поговорить, – произнесла она чётко, – а то всё как в тумане, оба чего-то избегаем.
Я ждал, но она умолкла и только смотрела неотрывно. Я сделал над собой усилие и произнёс как можно более ровным голосом:
– Говори.
– Что случилось? – спросила она. – Что случилось особенного?.. Ну да, я клюнула на необычность Адриана… прости, Константинопольского!.. Он умён, красив, умеет бесподобно ухаживать. Это завораживает. Но за те пару недель…
– Месяц, – уточнил я.
– Разве?.. Ладно-ладно, месяц. Хотя как-то быстро проскользнуло, что вовсе не значит… ничего не значит! И я поняла, что это только красивая шелестящая обёртка.
Я промолчал, она сказала, чуть повысив голос:
– И что с того?.. У нас же не было никаких обязательств!.. Ты же сам, как только я сблизилась с Ад… Константинопольским, сразу же прыгнул в постель с Виолеттой!
Я заметил с холодком:
– Не сразу. На третий день… Да и не я прыгнул, а она пришла и постаралась меня утешить… Иначе у нас бы ничего не было. У меня всё выгорело. Даже пепел унесло ветром.
Ежевика спросила со странной ноткой:
– Утешить? А ты что, переживал?
Я взглянул зло, дура не представляет, какой ад творился в душе, ответил как можно бесстрастнее:
– Что было, то прошло.
Она сказала оживлённо:
– Ну вот и хорошо. Я побыла с ним, ты с Виолеттой, ничего особенного, теперь можем вернуться к тем вообще-то неплохим дням.
Я взглянул на неё исподлобья, подумал, ответил будничным тоном:
– Зачем? Виолетта вполне устраивает. И не похоже, что скакнёт к кому-то в постель.
Ежевика вздрогнула, будто её ударили, глаза стали огромными и тревожными, а щёки начали медленно бледнеть.
– Ты говоришь…
Я ощутил, что делаю непоправимую ошибку, но нечто более огромное и властное, чем просто человек во мне, заставило произнести:
– Что случилось, то случилось. Из-за того, что скачешь по постелям, я не стану делать то же самое. Виолетта мне верна. Я могу работать, спокойный за свой тыл. Она не предаст.
Ежевика вскрикнула:
– Но я не предавала!.. Я тоже тебе верна!
– Это как посмотреть, – ответил я сухо. – Извини, не хочу об этом говорить.
Сам ощутил, что в моём голосе прорвалась нотка боли, даже лицо вроде бы чуть дёрнулось. Тревожный взгляд Ежевики стал удивлённым, но я стиснул челюсти и держал себя в руках, холодный и твёрдый, как высеченная из гранита статуя.
– Это ты извини, – сказала Ежевика потерянно, она поднялась, крепко сжала обеими руками сумочку на поясе, – я думала, нам нужно было об этом поговорить…
Я хотел ответить, что раньше надо было говорить, а не тогда, когда пожар затихает, оставляя после себя обгорелые головешки. Разговор нужно оборвать сейчас, не затягивать, а то сорвусь, заплачу или сделаю другую глупость, недостойную мужчины, потому с самым безразличным видом повернул голову к дисплею, где в быстром темпе идут новости хайтека.
Ежевика опустила голову и как-то потерянно пошла к выходу, совсем не похожая на себя, всегда уверенную, полную сил и молодого озорства.
Прикидывается, мелькнула злая мысль, я чуть повернул голову, искоса провожая её взглядом. Женщины все прикидываются, это у них в крови. Прикидываются, даже не зная, что прикидываются.
А если не прикидывается, сказал другой голос, уже рассудительный, то всё так и надо. Она хотя бы в малой мере получила ответку. Ты прошёл через ад, а она не леди Мценского уезда, для неё это как холодный дождик, что кончится раньше, чем возьмётся за дверную ручку своего автомобиля.
Она скоро забудет этот неприятный для неё эпизод, а ты забудешь не скоро, ты натура глубже и богаче. Потому тебе нельзя возвращаться к этой… болезненной теме.
Прошло трое суток, чип ещё не даёт о себе знать, хотя его присутствие, как ни странно, чувствую. Настроение прескверное, в ушах всё ещё звучит голос Ежевики, снова и снова перебираю её слова, свои ответы.
Влатис как-то обронил, что Ежевика вроде бы рассматривает вакансии в институте робототехники, там тоже есть отдел нейроформатики.
Я ощутил боль в груди, собрался и сказал мёртвым голосом:
– Это её проблемы. Ты подготовил список первой группы для чипирования?
– Да, шеф, – ответил он и взглянул несколько странно. – Почти неделю тому. Но вы были слегка не в форме…
– Уже в форме, – отрезал я. – Назначай тестовую проверку на завтра.
– Хорошо, – ответил он, – посмотрите ещё раз, но я в успехе уверен. Фраерман давно так изящно не решал проблемы.
– У него хорошая команда, – напомнил я. – С нашей подачи, правда.
– Да, – согласился он. – Две новые программистки появились, одна страшная, как Шахеризада, зато вторая сущий ангел, тензорные уравнения щёлкает в уме, просто сумасшествие!
– Да, – согласился я, – это в самом деле… А сиськи как?
Он отмахнулся.
– Да сиськи как сиськи, кто на них теперь смотрит?.. А вот внутренний мирок у неё ещё тот… Чуточку приоткрыла, пока на два уровня, хороша… Ладно, пойду за модом!
Я кивнул, отпуская, даже по внутренней сети рискованно пересылать такие ценные разработки, пока все не подключены к нейролинку, так что по старинке, с оглядкой и на флешке, но скоро это кончится, и начнётся то ли рай, то ли ад, то ли всё в одном месте и в одно время…
Глава 12
Завтра наступило с галактической неизбежностью, группу счастливчиков собрали в зале тестовых испытаний, я напрягся, увидел среди них и Ежевику.
Бледная, решительная, волосы аккуратно причёсаны, словно не научный сотрудник, а работник правительственных органов. Её не избегают, но поглядывают с некоторым испугом, что-то с нею совсем не то, что было.
