Такие стулья, по настоянию генерала Климовича, у меня стоят в залах совещаний и в присутственных местах во всех резиденциях. Лично я считал это блажью и перестраховкой, но Климовичу я платил жалованье за обеспечение моей безопасности, и спорить с ним я не собирался. В конце концов, Климович спасал меня и Машу не один раз, и мы, слава богу, все еще живы и здоровы. Сказал шеф твоей охраны, что ежик мягкий – садись. Или меняй охрану, если не готов ей довериться. Тем более что время нынче какое непростое!
– Итак, господа, чем порадуете?
Первым поднялся глава правительства:
– Ваше императорское величество! До выборов осталось ровно десять дней, а обстановка весьма и весьма тревожная. Хочу обратить ваше внимание, государь, что ограничительные карантинные меры заметно сказались на торговле и на грузоперевозках. В городах делаются резервные запасы продовольствия на зиму, но заполняются склады зерном со значительным отставанием от утвержденного графика. В значительной степени новый урожай все еще остается в районах, где он собран. Отдельно и повторно замечу, что брожения в деревне в связи с переделом земли принимают тревожный размах. И как бы вместе с выборами 14 октября мы не получили и всплеск массовых волнений. Исходя из этого, я настоятельно прошу дозволения направить в места брожений дополнительные части Внутренней Стражи, а, возможно, и армии. Особенно будут нуждаться в усиленной охране созданные агропредприятия, которые наверняка станут целью и объектом недовольства. Боюсь, что мы накануне великих потрясений, государь.
Обращаюсь к Анцыферову:
– Николай Николаевич, какова ваша оценка ситуации в деревне?
Министр внутренних дел поднялся с места и оправил вицмундир.
– Ваше императорское величество! В деревнях центральных губерниях обстановка весьма тревожная. В Тамбовской, Воронежской, Рязанской, Владимирской, Курской, Орловской, Калужской, Смоленской, Саратовской и Самарской губерниях отмечаются стихийные сходы крестьян, на которых активно выражается недовольство итогами земельного передела. Особенно радикальными высказываниями отличаются сходы в селах и деревнях, расположенных в непосредственной близости от охраняемых законом от передела агропредприятий.
– Какого рода радикальные высказывания звучали?
Анцыферов склонил голову.
– Государь! В основном, как это и обычно бывает в таких случаях, звучали мнения, что вашему величеству неизвестно о том, что происходит, и что это чиновники и бывшие помещики на местах извратили содержание вашего Высочайшего Манифеста о земле. Кое-где даже составили петиции на Высочайшее имя и даже выбрали делегации к вашему величеству.
Угу. Ходоки и Ленин. Как иначе. Добрый царь и злые бояре, часть вторая, трагическая. Я же не могу им сказать: «Идите и делите все!» В этом и суть разницы между мной и большевиками. Они действительно могли ломать все до основания, у меня же так не получится. Я и так напринимал целую кучу революционных законов, от которых империю трясет по сей день!
– Однако, государь, все чаще начинают звучать призывы провести раздел агропредприятий своими силами, так сказать, явочным порядком. Отмечу, что в большинстве таких случаев, по крайней мере явно, не звучат призывы к выступлению против вашего величества. Наоборот, даже в таких радикальных выступлениях, в качестве обоснования нападения на бывшие помещичьи имения, заявляется обеспечение исполнения Высочайшей воли.
Задумчиво рисую чертика в блокноте. Очень опасная ситуация. Прямо скажем, нехорошая ситуация. Особенно перед выборами.
Министр продолжал:
– Звучат и более радикальные высказывания, направленные уже против Высочайшей особы.
Поднимаю голову.
– Вот как? Любопытно. Какого рода высказывания, насколько это массовое явление?
Анцыферов несколько стушевался, но продолжил:
– Пока не массовое, государь, но ситуация ухудшается. Звучат заявление, что ваше величество обещали одно, а по факту обманули крестьян. Обстановка весьма напряженная и уже отмечены первые эксцессы. Так, третьего дня в деревне Пантелеймоновка Тверской губернии зафиксирована массовая драка, случившаяся после того, как члены местной ячейки Фронтового Братства попытались задержать одного такого выступающего за изменнические речи. За него вступились другие сельчане, и пошло-поехало. В результате трое убитых и сожжено две избы. Порядок удалось восстановить только с прибытием жандармов и взвода войск Внутренней Стражи. Выступавший против Особы Вашего Величества ударился в бега и объявлен в розыск. В деревне идут следственные действия. И это не единичный случай, государь.
Да, все начинает сыпаться прямо на глазах. А до выборов еще десять дней. И если сейчас жестко применить силу, то маятник общественного мнения в деревне качнется в сторону более левых и радикальных партий, а у нас и так состав Думы может вырисоваться такой, что просто не дай бог.
Нет, пока нельзя сказать, что положение отчаянное. Но все к тому идет.
Правильно ли я поступил? Год назад план казался если не идеальным, то вполне осуществимым. Но, как говаривал старина Мерфи: «Если четыре причины возможных неприятностей заранее устранимы, то всегда найдется пятая» и «События имеют тенденцию развиваться от плохого к худшему». Так, собственно, и происходит.
– Борис Алексеевич, ваше мнение, есть у нас возможность как-то дополнительно повлиять на общественные настроения в деревне?
Министр информации граф Суворин встал.
– Ваше императорское величество! Боюсь, что за оставшиеся до выборов десять дней нам вряд ли удастся радикально повлиять на настроения в сельской местности. У нас слишком огромные расстояния, пресса в деревни доходит с существенным опозданием. Конечно, в избах-читальнях грамотные читают новости для остальных сельчан, но, как известно вашему величеству, основная масса мужиков приходит на такие лекции только за тем, чтобы получить после лекции наши газеты в качестве оберточной бумаги для самокруток. Агитаторов воспринимают настороженно, как и всякого чужака, а слова членов Фронтового Братства часто воспринимаются просто враждебно.
Да, основное гадство в том, что если в городах мы через Министерство информации графа Суворина более-менее могли влиять на общественное мнение, то вот в деревнях наши газеты практически не читали, радио и прочих телевизоров у нас не было, а возможности влиять на настроения через Фронтовое Братство у нас очень ограничены. Да, работа в этом плане проведена большая, ячейки ФБ уже есть чуть ли не в каждой деревне, благо демобилизовавшихся фронтовиков и примазавшихся к ним достаточно много по России, а свои льготы и привилегии они готовы защищать, но именно этот фактор сильно ослаблял авторитет их слов среди односельчан, поскольку всем было ясно, что «братва» отстаивает собственный шкурный интерес. Более того, такие ячейки часто вызывали зависть и злобу, как это было в моей истории со всякими активистами комбедов. Во всяком случае, согласно сводкам МВД, случаи убийств активистов ФБ при невыясненных обстоятельствах носят отнюдь не единичный характер. Нередки случаи и обратные, когда бывшие фронтовики убивали нападавших, благо я дозволил им иметь личное оружие.
