И молча вышла из кабинета.
В приемной к ней присоединились двое джигитов-телохранителей, которые неслышными тенями пошли за ней, ступая по мраморному полу мягкими подошвами своих кавказских сапог. Лишь дробь быстрых шагов от каблучков императрицы звонко раздавалась под сводами бункера.
Обширный зал. Один из лифтов ведет вниз. Минус четвертый этаж. Туннель выдолблен в коренной породе острова. Как выразился однажды Миша: «Такое убежище, пожалуй, выдержит даже ядерный удар». На ее вопрос о том, что это значит, он туманно ответил: «Ну, это из произведений господина Уэллса». Но было видно, что император явно растерялся. Что ж, людям свойственно стесняться своих слабостей, даже если эти слабости – сны императора.
Маша тогда ничего не стала более спрашивать, но фразу запомнила. В любом случае бункер выдержит даже обстрел из главных калибров линкоров, случись острову пережить осаду, а три снятые с поднятого со дна линейного крейсера «Гебен» двухорудийные башни со своим 283-миллиметровым калибром, как и множество других морских орудий и систем ПВО крепости, могли надежно пресечь любую попытку установить блокаду острова или высадить на нем десант. Да и обстрелянные в боях ветераны 6-го Лейб-гвардии Особого императрицы Марии Парижского стрелкового полка были серьезной силой, надежно укрытой в толще бетона и камня, дополняя артиллерию и гарнизон. Так что штурм острова был бы весьма непростой войсковой операцией.
Не говоря уж о том, что вокруг внутреннее Мраморное море, окруженное со всех сторон Ромеей. Море, где крейсируют дежурные эскадры Южного флота Империи.
Маша даже не знала, есть ли в Империи более охраняемый объект. Разве что Кронштадт.
Крепость Остров. Просто Остров. Остров с большой буквы.
Миша к этому вопросу относился весьма серьезно.
Относится.
ОТНОСИТСЯ!!!
Царица мысленно влепила себе звонкую пощечину. Еще одну. Еще.
«Не сметь!!! Не сметь думать о НЕМ в прошедшем времени!!! Ты не можешь ЕГО потерять!!! Истеричка!!! Вперед, дура малахольная!!! ОН верит в тебя!!!»
Ни один мускул не дрогнул на ее лице, все таком же властном и уверенном в себе. Она никому не покажет свою слабость. Не имеет права. ОН верит в нее. Иначе бы не передал ей СТОЛЬКО власти. Господи…
Лишь дрожат невидимые под платьем коленки.
Да, она все знала. Она представляла себе протоколы на такой случай и понимала порядок своих действий. В теории. Но она никогда даже в страшном сне не могла себе представить жизнь и правление без НЕГО.
Нет!!! Миша жив и нужно лишь несколько дней. Выдержать. Удержать Империю от смуты.
Не подвести ЕГО.
«Пресвятая Богородица, помоги мне. Молю Тебя, помоги!»
Лифт с императрицей устремился вниз. Мелькали сквозь решетку этажи. Пахло краской и побелкой. Кое-где, невзирая на ночь, шли отделочные работы, да и вообще эта часть комплекса крепости далеко еще не была завершена. Жилыми были лишь основные залы и помещения. Ее кабинет, служебные комнаты офицеров и фрейлин, их с Мишей квартира, где сейчас ее малютки в окружении гувернанток и кормилиц, ну и сам Ситуационный центр.
Остров. «Убежище Судного дня». Что ж, этот черный день наступил.
Лифт остановился, и один из джигитов открыл двери. Все так же молча императрица вышла из кабины и быстрым шагом направилась по туннелю, лишь величественно кивая на приветствия дежурных офицеров на постах охраны. Впереди гудел голосами, звенел телефонами, стучал молоточками печатных машинок и попискивал телеграфом обширный зал Императорского Ситуационного центра.
Ее центра.
Настал тот момент, когда резервный пункт управления Империей внезапно превратился в основной. Но можно ли управлять Единством отсюда? Разумеется, в полной мере это невозможно даже технически, не говоря уж о том, что нужно быть в гуще событий для того, чтобы принимать своевременные и адекватные ситуации решения. Иначе Миша тогда не летал в Ригу для командования Моонзундским сражением, да и она сама осталась бы в Мелласе, а не полетела в Псков, беря на себя управление операцией по спасению города.
Конечно, нахождение верховной власти в далеком бункере на краю Империи было чревато серьезными проблемами. Даст Бог, Миша выкарабкается, но все равно еще много дней он не сможет править. Причем протокол «Шторм» предполагал то, что она не должна покидать Остров, правя Империей отсюда. А значит, все на свете теперь на ее плечах. И она сейчас не может дать слабину и просто порыдать над обрушившимся на нее горем. Нет, она не может показать свою слабость, не может дать даже шанс появлению сомнений у окружающих в том, что она удержит власть.
Да, тут одна надежда на то, что в Москве все узлы центров управления будут работать согласно инструкциям и протоколам, а не будут ждать по каждому чиху ее повелений.
Дежурный офицер центра вскочил на ноги и громко возвестил на весь зал:
– Господа офицеры! Ее Императорское Величество!
Все вскочили и встали по стойке смирно. Императрица кивнула:
– Вольно, господа. Возвращайтесь к своим обязанностям.
Сказано было привычно, как и привычным было приветствие. Но Маша чувствовала напряжение. Они наверняка в курсе болезни императора, хотя это и совершенно секретная информация. Да и какие могут быть секреты в самом секретном месте Империи?
Командующий Ситуационным центром генерал Половцов приложил ладонь к фуражке.
– Здравия желаю, ваше императорское величество!
Маша хотела уже привычно ответить: «Добрый вечер», но одернула себя. Какой же он «добрый»?!
– Здравствуйте, Петр Александрович. Сводки готовы?
– Так точно, ваше величество. Все бумаги на вашем столе, как вы и повелели.
– Хорошо, спасибо.
Императрица прошла в «Аквариум» и села в свое кресло. Половцов стоял на вытяжку перед ее столом.
Помолчав несколько мгновений, словно оттягивая неизбежный момент, Маша произнесла властно:
– В связи с болезнью государя императора я принимаю на себя всю полноту власти в Империи.
Генерал щелкнул каблуками:
– Так точно, ваше императорское величество! Жду ваших повелений!
* * *
Империя Единства. Россия. Москва. Воробьевы горы. Шуховская башня. 5 октября 1918 года
Ольга недвижимо смотрела прямо перед собой, не обращая никакого внимания на пролетающие за окном снежные вихри. Люба не лезла с расспросами, давая возможность подруге прийти в себя. Филиппов молча крутил баранку своего роскошного «Руссо-Балта», понимая, что с восторгами по поводу спасения его Любушки лучше обождать. Тем более что дорога впереди становилась все хуже, а видимость резко упала.
В автомобиле царила гнетущая тишина, нарушаемся лишь гулом работающего двигателя, скрипом рессор и воем снежного бурана снаружи.
