— Как дела, Хампа?
— Новая одежда уложена, сапоги вычищены, дорожный мешок собран. Твой любимый торговец уже приготовил обед.
Сали вовсе не это имела в виду, когда задала вопрос. Она вздохнула.
— Соа слишком бесцеремонен. И… что за новая одежда?
— Портной с Цветочной улицы решил, что предводительница катуанского подполья заслуживает наряда, достойного ее положения.
Сали закатила глаза. Каждое слово в этой фразе звучало гнусно.
— Поздравляю с повышением, Крапива, — язвительно сказала Мали.
— Прекрати ухмыляться, пока я не засунула тебя в мешок.
— Кто бы сомневался, ты всегда готова прибегнуть к силе.
Они перешли в комнату рядом с покоями Сали. Здесь был импровизированный зал Совета. Сали приветствовала небольшую группу людей, собравшихся вокруг кровати, превращенной в походный стол. Любая организация, будь то город или шайка грабителей, нуждается в управлении. Те немногие, кто собрался здесь, поддерживали подполье на плаву.
Сали встала в изножье кровати.
— Нас стало больше, но рук, чтобы нести все припасы, не хватает. Как обстоят дела с повозками?
— Шестнадцать рикш и девять фургонов. Паоло работает на конюшне Цюань Са. Он говорит, что может угнать пятьдесят лошадей, но времени у него будет мало, — ответила старуха по имени Самайя.
По слухам, некогда она была первой красавицей и бесстрашной воительницей. Мать Сали восхищалась ей в детстве. Самайя не желала возвращаться в Травяное море, но хотела сражаться любым доступным способом.
Сали принялась считать в уме.
— Пятьдесят лошадей — это восемь фургонов. Мало, но… что поделаешь. Самыми трудными будут первые несколько дней. Нам придется сделать крюк на юго-восток. Дорога пойдет вверх постепенно. Мы сломаем повозки, чтобы преградить солдатам путь, как только доберемся до Шиньюнских гор.
— Сколько человек намерены уйти? — спросил бородач, сидевший рядом с Самайей. Он, казалось, был потрясен. — Мы рассчитывали только на шестьсот.
— Со вчерашнего дня людей стало почти вдвое больше, — ответила Мали.
Мужчина побледнел.
Даэвон изучал карту.
— Мы не пойдем через Драконью Пасть?
Сали провела пальцем по карте вдоль узкой тропы слева от Драконьей Пасти.
— С таким количеством народу мы ни за что не опередим охотников. Наш единственный шанс — оторваться от них на этих тропах, которые ведут вдоль Пасти. Здесь целый лабиринт проходов, по которым можно двинуться на восток. Мы ими пользовались для набегов на чжунские земли. Они заросли лесом, и там удобно обороняться.
Самайе, похоже, не нравилось то, как разворачивались события.
— Уйдет три недели, если не четыре и не пять, чтобы добраться до Травяного моря с такой толпой. Если вы вообще доберетесь. Клади еще несколько дней на подготовку. Иначе люди умрут от голода или замерзнут, прежде чем вы достигнете Травяного моря. Это неподходящее время года для путешествий.
А еще Сали нужно было убить Предреченного героя. Хотя ей страшно не хотелось это признавать, уничтожение угрозы она считала важнее бегства из Цзяи. Сальминдэ — Воля Хана, как любой другой верный катуанский воин, сосредоточилась бы исключительно на том, чтобы прикончить мальчишку. Сальминдэ — дочь Незры должна была переправить людей в безопасное место, где они могли бы начать новую жизнь. Сали — Бросок Гадюки не могла допустить провала обоих замыслов, хотя прекрасно понимала, что времени и сил хватит на осуществление только одного.
К сожалению, преуспеть в одном деле почти наверняка означало обречь другое на неудачу. Если Сали поведет беглецов в безопасное место, ей вряд ли удастся вернуться в город и убить Предреченного героя. Но как только катуанец убьет чжунца, горожане переполошатся и запрут ворота, сделав бегство невозможным.
Если только…
Она побарабанила пальцами по столбику кровати.
— Как скоро мы сможем уйти?
Самайя пожала плечами:
— Дай нам еще день или хотя бы восемь часов. А лучше несколько дней.
Сали повернулась к Даэвону:
— Твои люди следят за мальчишкой?
Он кивнул:
— Йунса — перед домом, двое — в переулке.
— Хорошо. — Сали постучала пальцем по карте. — Действуем так. Как только мы убедимся, что мальчишка в школе, то нападем на нее и сделаем так, чтобы нашему Хану больше ничего не угрожало. В то же время устроим в городе пожары. Тогда подпольщики незамеченными выйдут через южные ворота и под покровом ночи направятся к горам, прежде чем солдаты успеют спохватиться.
Ответом ей было молчание. Даэвон скрестил руки на груди.
— У нас, жестянщиков, есть поговорка. Сколько шестеренок может сломаться, столько и сломается.
— Одна поломка погубит весь механизм, — добавила Мали.
— Знаю, — ответила Сали. — Но другого способа достичь обеих целей нет.
— А как же ты? — спросила Мали. — Как же ты выберешься, если застрянешь в центре города, когда остальные убегут?
— Набег на школу устроим сразу после вашего ухода. Убив Предреченного героя, мы выйдем вслед за вами через южные ворота и нагоним вас. Я не собираюсь возиться целую ночь. — Сали придвинула к себе карту, которую нарисовал Даэвон, и некоторое время ее изучала. — Для нападения на школу мне нужны двадцать лучших бойцов. Сколько в таком случае останется для защиты подполья?
Даэвон задумался.
— Считая меня? Человек восемьдесят, может, сто.
— Ты не считаешься.
— Я могу вести людей и отбиваться.
— Ты даже из мышеловки не сумеешь выбраться. Мне нужны настоящие воины.
— Я…
— Семьдесят, — перебила Мали. — Это считая стариков, давно сложивших оружие. Есть еще внушительная компания молодых людей, которым не терпится доказать свою храбрость.
Сали нахмурилась:
— Возьмите лучших, приведите их сюда, и пусть будут готовы действовать немедленно по сигналу.
Хампа, стоя в дверях, отсалютовал.
— Я буду одним из этих двадцати, хорошо?
В его голосе явственно звучало отчаяние.
К слову, о молодых людях, которым не терпелось доказать свою храбрость. Сали хотелось поставить юношу на место, но тут она вспомнила собственные годы ученичества. За время своего короткого пребывания в Цзяи она почти ничему не успела научить Хампу. Он был силен и не лишен способностей, но слишком горяч и неопытен. Сали когда-то сама была такой же неопытной — и куда более горячей.
— Конечно, Хампа.
Нет, она не собиралась им жертвовать.
— Будешь охранять задний переулок.
