Синьдэ накрыл ему рот ладонью и увлек обоих в тень. Он указал на силуэт, возникший на крыше примыкающего к школе дома. На ветру развевался длинный черный плащ. Издалека и в темноте Цзянь не мог разглядеть лица, но катуанку он узнал. Это значило, что мастер Гуаньши пал в бою.
Сайык, видимо, пришел к тому же выводу. Его голос дрогнул.
— Нет. Не может быть.
Цзяню страшно не хотелось это признавать, но он понимал, что, скорее всего, так и случилось. Оба прекрасно владели военным искусством, но женщина была опытнее Гуаньши, проворнее и ловчее. И вдобавок вдвое младше.
— Интересно, она нас видит? — спросил Цзянь.
Едва эти слова сорвались с его уст, как женщина повернулась к ним. Цзяню показалось, что ее глаза горят зеленым огнем, как у кошки. Катуанка пробежала вдоль гребня крыши, перемахнула через улицу и направилась к юношам.
В ужасе все трое бросились куда глаза глядят — лишь бы подальше от убийцы. Попасться правителям или Немым казалось предпочтительнее, чем принять смерть от рук женщины, которая только что убила их мастера. Цзянь оглянулся и увидел, что катуанка бежит почти вровень с ними, перепрыгивая с крыши на крышу. Судя по тому, как быстро она их нагоняла, выбора у него, очевидно, не было.
— Мы всего в трех кварталах от ближайшей караульни, — пропыхтел Сайык.
Он начал сдавать.
— Мы не добежим! — крикнул Цзянь.
Катуанка уже почти настигла их.
Синьдэ замедлил шаг.
— Вы оба бегите дальше, а я попробую ее задержать!
Прежде чем он успел остановиться, Цзянь схватил его за рукав. Синьдэ попытался вырваться, но Цзянь решительно тащил старшего ученика за собой.
Значит, Гуаньши с самого начала все знал. Это потрясло Цзяня. С самого рождения люди его боготворили. Он был Предреченным героем, основой религии, спасителем своего народа. Цзянь никогда не сознавал, какая ответственность на нем лежит; он принимал поклонение как данность, пока смерть не подошла близко. Люди, к которым он привязался, жертвовали собой, чтобы спасти его никчемную жизнь. Школа сгорела дотла, мастер Гуаньши погиб. Все это лежало тяжким грузом на душе Цзяня. Он и помыслить не мог о том, чтобы дополнительно обременить свою совесть.
Они повернули на следующем перекрестке и увидели на границе квартала столб с вывеской — местную караульню. Юноши собрали остаток сил и бросились бежать, размахивая руками и вопя во всю глотку. Осталось совсем немного, и они уже привлекли внимание дозорного…
— Помогите! — закричал Цзянь. — Нас хотят убить!
— Разбудите капитана! Я приказываю! Немедленно! — Сайык, казалось, обрел второе дыхание — он вырвался вперед, едва увидел солдат. — Мой отец… мой отец…
Это было последнее, что услышал Цзянь. Только что его башмаки стучали по булыжной мостовой, а сердце бешено колотилось в груди — и вот над головой мелькнула тень, и что-то крепко ухватило юношу за лодыжки. Цзянь покатился по земле, сбитый с ног, и мир вокруг завертелся. Он едва успел вскрикнуть, прежде чем стукнулся головой о мостовую. Перед глазами тут же поплыло, в ушах зашумело. Все болело так сильно, что боль уже не ощущалась.
Он моргнул, глядя в пустоту. В воздух поднимался огромный клуб черного дыма, от которого щипало глаза. Левая сторона тела отнялась: он едва чувствовал пальцы ног. Цзянь снова моргнул — и рядом появился Синьдэ; он пытался поднять его, беззвучно открывая и закрывая рот. Цзянь привалился к старшему ученику. Ноги у него безжизненно волоклись по земле.
Прошла целая вечность, прежде чем он наконец пришел в себя. Как будто лопнул пузырь, и все чувства — зрение, слух, осязание — разом ожили. Мир перестал плыть — и прямо перед собой Цзянь увидел катуанку. Ее плащ трепетал на ветру, и на сей раз в руке она держала нечто вроде кнута.
Похоже, Синьдэ тоже неудачно приземлился. Однако он упорно пытался поставить Цзяня на ноги. Катунка меж тем подошла ближе.
— Синьдэ, Гиро! — кричал Сайык.
— Беги, не останавливайся! Зови на помощь! — крикнул Синьдэ в ответ.
Он задвинул Цзяня себе за спину и принял боевую стойку.
— Не подходи.
Руки у него дрожали; казалось, он вот-вот лишится чувств.
— Мне достаточно одного, — ответила женщина. — Не мешай мне сдержать обещание, которое я дала твоему мастеру. Отойди.
Синьдэ бросился на нее. Катуанка шевельнула рукой, и кнут ударил его по плечу, заставив пошатнуться. Затем он обвился вокруг пояса; от могучего рывка Синьдэ взвился в воздух и со стуком ударился о стену.
Затем катуанка повернулась к Цзяню:
— Вот мы и встретились, мальчик.
— Я не тот, кем ты меня считаешь, — запинаясь, выговорил Цзянь. — Я тебе не нужен. Пророчество не сбылось.
— Ты противоречишь сам себе, — негромко отозвалась женщина. — Прежней ошибки я не повторю.
Она резко выбросила руку вперед, и кнут превратился в копье. Не будь Цзянь так напуган, он восхитился бы. Катуанка направила копье на него.
— За моего Хана и мой народ. За Незру и Катуа.
Цзянь живо представил, как острие пронзает его сердце. На сей раз он ничего не мог сделать — ничего и не оставалось. Принять смерть от рук катуанки было обидно. Он ждал от жизни большего.
В голове Цзяня мелькнула мысль, которая, как ни странно, никогда не посещала его раньше. Что подумают люди, когда узнают, что он умер? Они будут скорбеть о павшем герое? Или в анналы истории он войдет лишь персонажем анекдотов? Цзянь подумал о Небесном дворце, где провел большую часть жизни. Каково там теперь без него? Дворец заброшен или, наоборот, сделался светлым и веселым?
Что сказали бы родители, узнав, что их сын, Предреченный герой Тяньди, воин пяти Поднебесных, не только не сумел выполнить свое предназначение, но и умер, как крыса, в сточной канаве?
Они плакали бы? Тосковали по нему? Или ощутили бы разочарование?
Цзянь тупо уставился на острие, проткнувшее рубашку. Едва он успел почувствовать боль, как мир взорвался. Что-то с силой хлестнуло его по лицу, и он распластался на спине.
Цзянь издал возмущенный вопль. Уже второй раз за считаные секунды он получил по физиономии. Он сел и похлопал себя по груди, ища рану. Ничего не найдя, юноша поднял голову… и замер.
Чудо.
— Это… правда вы?
Линь Тайши стояла перед ним с обнаженным мечом, не сводя глаз с катуанки. Она презрительно улыбнулась.
— Я, кажется, говорила тебе, чтобы ты сидел тихо, глупый мальчишка?
Глава 37. Встреча
По щеке Цзяня скатилась одинокая крупная слеза. Впервые на его лице отразились такие сильные эмоции. Юноша протянул руку, чтобы коснуться Тайши и проверить, не мерещится ли она ему. Это было поистине жалкое зрелище.
