— Две недели назад один из наших дозоров в Травяном море подвергся нападению обнаженного пьяного великана. Солдаты отважно сражались, однако великан перебил весь отряд, за исключением одного-единственного пехотинца по имени Хо Маньжи, который утверждает, что убил противника.
— Среди дикарей немало великанов. Киньянские всадники на две головы выше обычных…
— Мы тоже так сначала подумали, мастер Линь, — перебила Сунри. — Но потом удостоверились. Вечный Хан мертв.
Тайши была потрясена.
— Бог Травяного моря? Бессмертный всадник? Человек, которого невозможно убить… пал?
— Убит копьем в спину, — спокойно ответила Сунри. — Хо Маньжи, скорее всего, приукрашивает правду, но это неважно. Нашего опаснейшего врага больше нет.
— Вскоре после гибели Хана, — добавил Янсо, — на патруль напала вся орда. Всадники, железные драконы и биси, четыре из двенадцати городов. Нападение явно не имело никакого плана — несомненно, это была просто отчаянная попытка спасти Хана.
Тайши все никак не могла прийти в себя.
— И чем закончилась битва?
Янсо улыбнулся:
— Полной победой. Армия Просвещенных государств разгромила орды, рассеяла всадников, уничтожила несколько городов.
— Мы как раз собираемся заключить с катуанцами мир, — сказал Вэйлинь. — Мы решили остановиться в Небесном дворце, чтобы договориться об условиях их безоговорочной капитуляции.
— Какая радостная новость, — произнесла Тайши, по-прежнему не веря своим ушам. — Когда люди…
— Слухи об этом не достигнут народа, пока договор не будет заключен и мы не решим, как поступить с пророчеством Тяньди и предполагаемым героем пяти Поднебесных, — вмешалась Санри. — Таков правительственный указ. Под страхом смерти. Мы пока не знаем, как быть с верующими Тяньди.
— Представляете себе крестьянские суеверия? — пренебрежительно спросил Вэйлинь. — Выиграть войну для них недостаточно хорошо! Победить, мол, мы должны именно так, как они считают нужным. Проклятые фанатики!
— Вопрос в том, — медленно проговорил Дунши, — что нам делать с героем, раз в нем больше нет необходимости.
— Мастер Линь сказала, что он слаб и ни для кого не представляет угрозы, — напомнил Саан.
— Разумеется, других слов мы от вас и не ожидали, — парировала Сунри. — Вэнь Цзянь — ваш земляк. Из него получится полезная пешка.
— Смею напомнить, — добавил Вэйлинь, — что вокруг мальчика буквально из ниоткуда возникла целая религия. Он может оказаться влиятельной фигурой, пусть даже пророчество не сбылось.
Саан покачал головой.
— Кого волнуют эти глупцы? Как только откроется, что пророчество не сбылось, они умолкнут сами собой. Адепты Тяньди найдут себе новую легенду. Ну или наши придворные ясновидцы изрекут какие-нибудь другие пророчества.
Дунши со стуком поставил кубок на стол.
— Кто-нибудь непременно найдет способ извлечь из мальчишки пользу. Я этого не позволю. Он принадлежит нам пятерым — или никому.
Сунри согласилась:
— Он остается угрозой для нас, пока живет.
— Но нельзя же просто убить мальчишку, — возразил Саан. — Тогда из него сделают мученика.
— Вы правы, — поддержал Дунши. — Убить мученика после смерти еще труднее.
Янсо молчал, пока разговор качался туда-сюда. Когда он заговорил, в его голосе звучала решимость:
— Никому из нас он не достанется — а после того, что произошло, полагаю, никому он и не нужен. Героя нельзя убить, но, судя по всему, живой он будет для наших государств бременем, если только не умрет от естественных причин. Предлагаю отослать его в дальний монастырь. Мы объявим, что он вознамерился вести жизнь, полную покоя и благочестивых размышлений. Пусть о нем забудут. В конце концов вера сама угаснет, а десятая доля доходов, которую мы отделяли на содержание героя, станет для нас уроком.
Саан нахмурился:
— Будет ли он жить здесь или в каком-то далеком монастыре — какая разница?
Янсо хрипло рассмеялся:
— Нам больше не придется содержать этот забытый небесами дворец и армию! Мы и так заплатили слишком много. Пророчество Тяньди пятнадцать лет висело у нас на шее золотой гирей. Отошлите мальчишку, приложив подачку для монахов, и пусть отныне они кормят его и одевают.
Саан по-прежнему колебался, но против него были четверо. Судьба Цзяня решилась. Его отошлют в монастырь, местонахождение которого известно только правителям Просвещенных государств. Скорее всего, никто ничего о нем больше не услышит, пока лет через пятьдесят не придет известие о том, что он скончался от старости или болезни. Мальчику это решение не сулило ничего хорошего, но князей вполне устраивало — вот и всё. Но Тайши, впрочем, кое-что смущало.
Сунри посмотрела на Фаару:
— Подготовьте мальчика к путешествию немедленно, управитель. И начните вывозить людей из Небесного дворца. Оставьте здесь лишь малое число прислуги, чтобы поддерживать в порядке здания и прилегающую территорию.
— Как прикажете, господа, — и Фаару низко поклонился.
— А теперь о важном. Мирный договор, — произнесла Сунри. — Такой шанс выпадает раз в сто лет. Как бы нам припереть к стенке этих дикарей, чтобы они не начали новую войну?
Остальные правители рассмеялись.
Цзянь уже был забыт. Пророчество Тяньди умерло, не пискнув.
Прочие поклонились и устремились прочь из тронного зала. Когда Тайши повернулась к двери, Вэйлинь окликнул ее:
— Мастер Линь, останьтесь. Вы долго и успешно сражались с дикарями и много лет прожили в Травяном море. Ваше мнение может быть полезно.
Меньше всего Тайши хотелось вместе с князьями выжимать из катуанцев последние капли крови, но выбора у нее не было.
— Это честь для меня, — сказала она, низко поклонилась и устроилась рядом с кучкой ученых на темном балконе.
Она молча ждала целый час, и только стиснутые зубы выдавали ее волнение. Хотя Тайши сидела совершенно спокойно, мысли у нее неслись бешеным галопом, и почти все они были очень мрачными.
Глава 8. Крах пророчества
Цзяня разбудили мягкие руки. Он открыл глаза и увидел мясистое лицо с редкими пучками волос на подбородке и близко посаженными глазами. Сначала ему показалось, что он еще спит. Он моргнул. Лицо не исчезло. Рядом возник мастер Синсин, за ним — мастер Чан. В изножье кровати стояли Хили и Нинчжу, слева — Луда и Сун. Его наставники вернулись. Они все смотрели на него, радостно улыбаясь.
— Что вы здесь делаете? — Цзянь сел и зевнул, а затем пересчитал их. — А где мастер Ван и мастер Бай?
Луда покачал головой.
— Они предпочли уехать.
