Выделяются всего несколько человек. Отдельно от всех сидит длинноволосая красотка с яркими сиреневыми глазами и точёным подбородком, в бутылочно-зелёном жакете. В первое мгновение я не могу понять, что меня смущает, а затем вижу на щеке девушки длинный рваный шрам, который резко контрастирует с её прияной внешностью. Она перехватывает мой взгляд и опускает на изуродованную часть лица русые локоны, скрывая его, хмурится. В ответ я дружелюбно улыбаюсь.
Также отдельно от всех сидят две рыжие девушки-близняшки в строгих чёрных платьях, и два парня — мускулистый светловолосый здоровяк и тщедушный парнишка в толстых очках рядом с ним.
Я скольжу взглядом по партам, выбираю с краю на четвёртом ряду свободное место и иду туда. И слышу, как одногруппники совершенно наглым образом меня обсуждают!
— Это он, да?
— Красавчик!
— Какой надменный…
— Тот парень, который потребовал испытания поединком при поступлении!
— Какое испытание поединком, бестолочь? У него просто талант такой, видеть с закрытыми глазами. Вот и пришлось это демонстрировать. Так бы в него можно было хоть яблоки кидать, но комиссия решила позабавиться за счёт графского сынка.
— Не особо-то у них вышло. Я там был, и видел, как он сражался…
— Да иди ты!
Слегка не по себе оттого, что моя персона привлекает столько внимания, но я стараюсь не обращать внимания на шепотки. Однако разговор здоровяка и “очкарика”, сидящих двумя рядами ниже, всё же игнорировать не получается.
— Я слыхал, что это сын генерала Слэйта?
— Ага. Только ума не приложу, зачем он сюда припёрся. Говорят, что магии в нём ни на финг, ещё меньше чем в каждом из нас. Наверняка папаша заплатил немало денег приёмной комиссии, чтобы этот выскочка “поступил”, да ещё и так нелепо. Ставлю большой фист — высокородный сосунок никак себя не проявит, и вылетит ещё до праздника зимнего солнцестояния.
Последнюю фразу произносит тот самый здоровяк с простоватым лицом, приплюснутым носом, пронзительно зелёными глазами и волосами цвета спелой пшеницы. Он поворачивает голову, косится в мою сторону и нагло усмехается, прекрасно понимая, что я его слышал.
И самое поганое — не только я. Теперь каждый из студентов смотрит на меня в открытую, ожидая дальнейших действий.
Ялайская гниль! Я не собирался начинать своё обучение с разборок, но и спускать подобное поведение нельзя! Не так меня воспитывал отец, да и остаться в глазах прочих студентов слизняком, сносящим оскорбления, совершенно не хочется.
— Ты бы повторил погромче, а то я не расслышал, — говорю я.
— Что? — оборачивается здоровяк.
— Повтори, что сказал.
— Про то, что в тебе магии меньше чем в любом из нас? Или про то, что твой папаша заплатил, чтобы тебя приняли?
— А твой тебе не объяснил, что бросаться словами не стоит? За них можно и зубы потерять.
Парень фыркает. Толстенный талмуд “Общих принципов магии”, который лежит на парте перед ним, взмывает в воздух, а затем с невероятной скоростью летит прямиком мне в голову! Парень явно нацелился расквасить книгой мой нос.
Успеваю уклониться в самый последний момент. Позади раздаётся глухой звук и жалобный вскрик нашего соученика.
— Насчёт твоей реакции может и не врут, — усмехается остряк, картинно подняв кисть с оттопыренными указательным и средним пальцами, и в воздух поднимается книга его соседа.
— Эй! — вскрикивает тот, но я не собираюсь ждать новой атаки.
Вскочив из-за парты, одним рывком перемахиваю через неё, отталкиваюсь от скамьи ниже и налетаю на светловолосого.
Оружие на территории академии запрещено, да оно мне сейчас и не требуется — убивать наглеца нет никакой нужды. Так, помять немного, чтобы думал в следующий раз, прежде чем что-то ляпнуть…
Однако сделать это оказывается не так просто.
От удара кулаком здоровяк уклоняется и пинает меня под колено. Я едва не пропускаю этот выпад, в последний момент успеваю отскочить в проход, цепляю ближайшего студента и теряю темп. А через мгновение уже закрываюсь от двух ударов огромными кулачищами.
Во все стороны летят пергаменты, тетради, учебники, перья и чернильницы. Народ возбуждённо вскакивает с мест, аудитория мгновенно превращается в бойцовскую арену и краем уха я слышу, как кто-то принимает ставки.
Драться в узком проходе между партами неудобно. Разок не успев уклониться, я получаю чувствительный удар по уху. В голове звенит, но я ныряю под очередной удар остряка и с силой пробиваю ему в лицо, расквашивая губы, совершаю очередной “нырок” и, выкладываясь на полную, бью в грудь. Но вместо того, чтобы лишиться воздуха в лёгких и начать задыхаться, парень лишь делает шаг назад. Его глаза темнеют, краем глаза я успеваю заметить быстрое движение, отскакиваю назад…
И стеклянная чернильница ударяется о парту чуть выше, разлетаясь на сотни осколков и расплёскивая чёрную жидкость, а следом за ней разбиваются ещё две.
— ПРЕКРАТИТЬ!
Голос, разнёсшийся под сводами аудитории, мгновенно заставляет нас остановиться, а всех остальных — замолчать.
Когда в аудиторию вошёл преподаватель, никто из нас не заметил. Тот самый хромой мужчина из приёмной комиссии, с лысеющей макушкой, крючковатым носом, одетый в длинный балахон красного цвета, стоит рядом с кафедрой опираясь на трость и прожигает нас недовольным взглядом.
— Всем сесть! — рявкает он, и ни у кого не возникает мысли спорить. — Кроме вас двоих!
Мы со светловолосым гневно переглядываемся.
— Ну почему каждый год в вашей “особенной” группе начинается с чего-то подобного?! — рычит мужчина. — Как же меня это достало! Кто начал драку? Ну?!
Мы снова переглядываемся, и молчим. Что ж, надо отдать здоровяку должное, он хотя бы не пытается извернуться.
— Молчите? Хорошо! Если вы сейчас же не признаетесь, кто начал драку — будете наказаны оба! На декаду!
У меня нет никакого желания получать взыскание в первый же день занятий. Но прослыть доносчиком ещё хуже, особенно в среде простолюдинов. Это вельможи со всеми их интригами, размытыми границами морали и вечной погоней за собственной выгодой в половине случаев одобрили бы, заложи я здоровяка.
Но судя по всем перешёптываниям и сплетням, которые я слышал, обо мне в группе уже сложилось определённое мнение, и усугублять его не стоит. Всё же, мне предстоит учиться с этими людьми, и куда разумнее попытаться наладить с ними отношения.
— Господин професс… — начинает одна из рыжих близняшек, но маг перебивает её взмахом руки.
— Молчать! Дрались эти двое, им и отвечать!
Он снова впивается в нас взглядом, но так и не дожидается ответа. Презрительно скривив губы, профессор встаёт за кафедру.
