Да он просто псих! И, похоже, не остановится! У меня меньше десятка ударов сердца, чтобы успокоиться и коснуться магии, сделать хоть что-нибудь! Но, как назло, разум поглощает боль и ярость…
“Иногда нужен всего миг, чтобы почувствовать дар Аулэ” — вспоминаются слова Беренгара — “Всего мгновение, в которое можно вложить приказ…. мозг человека — очень хрупкая структура. Достаточно лишь лёгкого касания, доли удара сердца, чтобы вызвать помутнение рассудка… это просто”.
Перед глазами встаёт символ, которые показывай Сейнорай. Я не знаю, что ещё делать — и концентрируюсь на нём.
Бух…
Удар сердца — и я ловлю момент спокойствия.
Символ насыщается энергией почти мгновенно. Повинуясь моей воле, за следующий удар сердца он обретает воплощение и врезается в лоб Вильгельма.
-А-А-А-А!
Ублюдка отбрасывает назад, а ледяная корка, которой я был покрыт, в один миг рассыпается холодным крошевом…
— Проклятье! — хриплю я, пытаясь встать. Правая нога слушается плохо, половина тела ледяная, будто я ночевал в сугробе. Но то, что собирался, Рафт мне не отморозил… слава Святым предкам!
Корячась, я подхожу к валяющемуся на полу парню, желая вернуть должок — но едва вижу лицо Вильгельма, до смерти пугаюсь.
Его голова трясётся, губы посинели, а изо рта льётся кровавая пена! О нет, нет, нет! Что же я наделал?! Он умирает?!
Падаю на колени рядом с Рафтом, и в тот же миг дверь в аудиторию распахивается. Я резко оборачиваюсь и вижу в проходе горбатого Керса!
— Помоги мне! — кричу, пытаясь подтянуть Вильгельма к горбуну. — Керс, мать твою! Помоги!
Горбун не двигается с места. Он пристально смотрит, по рыбьи выпучив глаза.
— КЕРС!
— Что тут происходит?!
Оттолкнув горбуна, в аудиторию вваливается профессор Атрай.
“Ну всё, мне конец”, — думаю обречённо, но понимаю, что Рафта всё равно надо спасать.
— Профессор, помогите! Ему нужно к целителям!
Хромой, надо отдать ему должное, лишних вопросов не задаёт. Сразу опускается рядом с бьющимся в конвульсиях Вильгельмом, кладёт руку ему на лоб и что-то бормочет. Парень перестаёт биться в падучей.
— Керс, хватай его! — рявкает Атрай, — Да поднимай же, дубина! У нас совсем немного времени, надо утащить его в лазарет!
Горбун, всё это время молча наблюдавший за происходящим, неуверенный подходит к нам, без труда берёт Рафта на руки и идёт к выходу. Опираясь на трость, профессор ковыляет за ним, но в дверях оборачивается.
Я впервые вижу его настолько злым. Глаза превратились в чёрную бездну, губы без единой кровинки, сжаты в тонкую линию.
— А ты, Слэйт… — выдыхает он. — Сиди здесь и жди, пока я не вернусь. У нас с тобой будет очень серьёзный разговор.
Глава 18 — Что происходит?
Мысли о том, что Вильгельм может умереть, крутятся в голове, не переставая. Это же надо было так подставиться! Да, у меня не было выбора, я сделал первое, что пришло в голову, чтобы защититься, но…
Всегда есть какое-то хррашево “но”!
Теперь меня ждут большие проблемы и, что весьма вероятно — новая встреча с Трибуналом… Как с ними объясниться на этот раз, я даже не представляю.
Я использовал ментальную магию. Воздействовал на разум человека, другого мага! Не уверен, что такое короткое заклинание оставит хоть какие-то следы, однако как ситуация не повернётся — придётся объясняться…
Умрёт Вильгельм — и на меня насядут с вопросами о том, как это случилось. Останется жить — наверняка сам подаст прошение на разбирательство. Да ещё и профессор Атрай так странно смотрел… Он наверняка всё понял!
Сидя в пустой аудитории и гоняя эти мысли по кругу я всё глубже и глубже погружаюсь в себя. Поэтому не замечаю, как проходит один колокол, а затем и второй. Не замечаю оживлённых голосов студентов, проходящих по коридору и обсуждающих занятия. Лишь на третьем колоколе внимание привлекает его звон и становится понятно — что-то очень уж долго за мной никто не возвращается...
Я рискую выйти в коридор. Там пусто, занятия уже закончились. Понимая, что Хромой вряд ли будет лечить Вильгельма самостоятельно, делаю вывод — его что-то задержало. Но торчать в классе до завтрашнего утра совсем не хочется. В любом случае, если грозит разбирательство — меня найдут. Или, хотя бы, попытаются.
В голове проскальзывает гнилостная мысль сбежать, пока есть возможность. А почему нет? Рецепт эликсира у меня есть, книга, которая обучает магии — тоже. Могу продолжить совершенствовать магические искусства где угодно…
Подумав об этом, качаю головой. Куда там! Оставшиеся деньги рано или поздно закончатся, а мой побег приравняют к признанию вины… Мама будет убита горем. По репутации семьи будет нанесён сильнейший удар. Изабель останется в неведении, куда я пропал, а мне совсем не хочется рушить то, что между нами только-только зародилось! Конечно, если меня казнят, лучше не станет — но вряд ли она когда-то простит беглого малефиция.
Ялайский пепел! Это всё проклятая книга! Беренгар, чтоб его! Это он показал мне ментальное воздействие! А я ведь знал, знал, что такая магия запрещена!
С другой стороны, Вильгельм с его ледяными заклинаниями не оставил мне выбора…
Проклятье!
Нет, бежать нельзя. Нужно хотя бы узнать, как себя чувствует этот идиот. Если сбегу вот так, бросив всё и всех — никогда не прощу себя за трусость!
Глупо? Совершенно точно. Но меня воспитал Кристиан Слэйт и трусость я презирал.
Решив вопрос с самим собой, я иду в ближайшее отделение лазарета. И сталкиваюсь на входе с дежурным лекарем. Милая девушка с собранными в хвост волосами и в белой мантии приветливо улыбается, сидя за высокой деревянной стойкой перед входом в пропахшие лекарствами помещения лечебницы.
— Ого! Это что, боевая раскраска степняков?
Вот ведь! За своим беспокойством я и думать забыл, что моё лицо выглядит как отбивная...
— Я… Нет, это пустяки. Я по другому поводу. Профессор Атрай принёс сюда моего друга. Хочу узнать, как он.
— Ха, а я думала, что хотите привести своё милое личико в порядок, — улыбается девушка и встаёт с места. — Давай посмотрю...
Она подходит вплотную, внимательно изучает меня и кивает:
— Ничего страшного.
Целитель медленно проводит рукой, касаясь мягкими пальцами моего лица. Я чувствую жар, а затем — приятное покалывание под кожей.
— Так гораздо лучше, — улыбается девушка. — Только вам бы умыться.
— Спасибо, — искренне благодарю я. — Но вы можете всё-таки подсказать, как там мой друг?
— Как его зовут?
— Вильгельм Рафт.
