— Не все с ним согласны. — Заметил я.
— Большинству уже наскучило торчать здесь и ничего не делать, — вздохнул мой собеседник. — Посмотри на них, парень. Молодые, здоровые, сильные. У большинства в этом отряде нет семей, как и у тебя, полагаю. К нам только таких и отправляют, уж несколько лет так повелось. Но у Скарда и ещё парочки стариканов есть дома, жёны, дети и даже внуки. Они пришли не только для того, чтобы защищать Империю, но и потому, что им дали земельные наделы в дальних провинциях, а ещё — хорошо платят. За выслугу лет добавляют едва ли не больше жалованья, чем за каждое звание. Так что и Скард получает куда больше, чем трое новичков вместе взятых.
— Нам такого не говорили в Ветренном лагере.
— Ну ещё бы, — усмехнулся Коряга. — А знаешь почему?
— Почему?
— Потому что там, где идут бои, народ мрёт, как мухи.
Услышав стук кружки о стол, мы замолчали.
— Ну тихо, ТИХО! — Блик успокоил гомонящую толпу. — Я понимаю тебя, Скард. И сам недоволен, когда договорённости нарушают. Но опротестовать приказ делать нельзя — ситуацию на фронте ты сам знаешь. Там нужны люди, а мы — простые солдаты. Наши контракты скреплены кровью и потом, и нам по ним платят. Так что должно делать то, ради чего нас отправили в приграничье.
Длинноволосый Скард только фыркнул и махнул рукой. Блик смерил его недовольным взглядом и продолжил:
— Нас отправляют к Горбам Великана не просто так. Мы должны сопроводить туда магистра Старвинг, которая прибыла с нашим новым капитаном.
Снова гул голосов, а я только улыбнулся про себя — угадал.
На этот раз одобрительных возгласов куда больше. Солдаты довольны, что с ними будет магистр магии Света.
— С такой колдовской поддержкой и у самых Сумрачных гор не страшно! — заявил парень с красивым лицом и каштановыми волосами, сидящий напротив меня. — А что потом? Неужели, её прикрепят к нам? Вот это был бы подарок!
— Нет, — покачал головой Блик. — Насколько я знаю, она останется в Ранхольде, и получит под своё начало собственных людей. А мы узнаем дальнейшие приказы уже на месте. Как сказал наш новый капитан, к моменту, как мы туда доберёмся, в городишке уже соберётся больше двадцати отрядов и два полка. Сам генерал Молох будет там.
Солдаты в третий раз взрываются разноголосицей. Теперь — возбуждённой. Из обрывков фраз и того, что я слышал ранее, можно сделать определённые выводы.
Двадцать отрядов — это около двух тысяч человек. Два полка — ещё три с половиной — четыре тысячи. Да ещё и под предводительством одного из генералов Северного кулака армии… Не нужно быть человеком большого ума, чтобы понять — Империя готовит серьёзный удар.
* * *
Как и сказал Имлерис, в путь мы отправляемся чуть раньше обеда следующего дня. На этот раз телег куда больше — не три, а семь, и ещё полтора десятка солдат едет на одиночных лошадях. Это разведчики. Телеги же, помимо людей, загружены провизией, предметами первой необходимости, походным снаряжением и прочим.
Кажется, что двигаемся мы со скоростью улитки… Это впечатление складывается частично из-за однообразного серого пейзажа вокруг, частично из-за такой же серой погоды (дождь и не думает прекращаться), грязной дороги, мерного поскрипывания колёсных осей и отсутствия каких-либо занятий.
Армия, ха! Да даже в Ветренном лагере было куда веселее, чем в такой дороге!
Я скучаю. А ещё — злюсь. У меня нет возможности заниматься с Беренгаром, а это нужно делать как можно чаще. Ялайский пепел, насколько проще было, когда я путешествовал в одиночку! Никто не дышал в затылок, не находился рядом круглые сутки, и я по несколько часов мог проводить в книге, совершенствуя свой дар!
Правда, сильный прогресс шёл только в тёмной его части. Со светлой имелись проблемы. Чтобы вернуть баланс и равновесие, мне не хватало опыта и мощи. Для начал следовало научиться одной конкретной вещи, о которой на самой первой лекции по общей теории магии рассказывал профессор Атрай. А именно — параллельному способу получения энергии, когда заклинание насыщается ей в тот же момент, когда формируется.
При всех моих успехах в обучении у Беренгара, этого делать я пока не умею. Сейнорай попытался объяснить, почему мне необходимо обучиться этой практике.
Частью сознания я вроде понимаю, что, владея параллельным способом получения магии, могу переключаться между тёмным и светлым даром «на лету», и быстро оперировать куда большими объёмами энергии, чем при обычной магической практике.
Но до конца осознать, как всё это связано — не могу.
Впрочем, сейчас всё равно магической практикой не заняться — рядом постоянно сослуживцы, да и Айрилен недалеко. Ещё заметит ненароком, попробуй потом объяснись с ней…
Но злость связана не только с этим. Отправляясь в армию, я думал, что меня направят на фронт. Думал, что там нужны люди, те, кто готов сражаться с отродьями Ирандера, что меня, как хорошего мечника, отправят на передовую… Но никак не ожидал, что день за днём буду трястись в телеге и ничего не делать…
Мы продолжаем двигаться по разбитому тракту на восток, в сторону холмов, которые какой-то острый на язык картограф назвал Горбами великана. Вдоль них есть несколько имперских поселений и два крупных, по местным меркам, города. Один на севере — Харренхольд, второй, куда мы направляемся — Ранхольд, ближе к центральной части приграничья.
Периодически на тракте нам встречаются другие имперские отряды. Мы обмениваемся с ними новостями, которых почитай что и нет, изредка останавливаемся в немногочисленных поселениях.
Обнесённые частоколами деревушки встречаются нечасто, достаточно хорошо укреплены, и в каждой есть небольшой гарнизон. Нам в них рады — всегда приглашают отоспаться в крестьянских домах, которые хозяева специально освобождают, в трактире с удовольствием угощают выпивкой. Эти земли Империя охраняет как следует, даже несмотря на рассказы Айрилен о кейласах, так что на какое-то время моя бдительность оказывается усыплена.
Мы отъезжаем от крепости Фархельм на сто с лишним миль, примерно, прежде чем я осознаю, почему в приграничье стоит всегда быть настороже…
* * *
Пейзаж сменяется. Бесконечная вересковая пустошь превращается в пологие холмы, поросшие густыми лесами. Дорога, всё такая же разбитая, петляет меж деревьев, местами вплотную подступающими к ней. Дождь, ливший вот уже две недели, потихоньку успокаивается.
Мы едем семнадцатый день, и всё происходящее превращается в рутину. Проснуться, перекличка, завтрак, дорога, обед в дороге, ужин, привал, сон, проснуться, перекличка, завтрак, дорога…
Я тупею от такого времяпровождения, не зная, чем себя занять. И потому не сразу обращаю внимание на вернувшихся разведчиков, что-то возбуждённо пересказывающих Блику…
— Хенрир, — локтём я толкаю десятника, дремлющего на скамье рядом. — Там что-то происходит.
