— Живы, мать вашу! — разносится довольный голос, и навстречу Блику поднимается Коряга. Он хлопает заместителя командира по спине, и я вижу, что голова главного разведчика перебинтована, а правую ногу он сильно подволакивает. Мужчина, заметив мой оценивающий взгляд, морщится. — Да нормально всё со мной! Так, потрепало чуть-чуть. Через несколько дней буду как новенький.
Я улыбаюсь, киваю, жму разведчику руку и обвожу взглядом собравшихся за нашим костром солдат.
Чуть больше двадцати человек…
Первым я замечаю Пека. Удивительно, но шнырь выжил, хотя и находился рядом со мной, когда по стене ударили чернокнижники. Я думал, там все погибли… Правда, выглядит парень не очень — его левая рука на перевязи, перебинтована, а лицо напоминает отбивную. Он скалится половиной выбитых зубов, увидев нас.
— Смотрите-ка, наш везунчик без единой царапины, — произносит Пек, глядя на меня. — Как уцелел, когда по нам долбанули?
— Повезло, — отвечаю я, садясь прямо на землю рядом с Корягой.
— Как и всем нам, — замечает Имлерис, сидящий с другой стороны костра.
Капитан щеголяет огромным порезом, тянущимся от виска к подбородку, через всё лицо, но в остальном выглядит целее прочих — даже одежда не особо испачкана.
— Хорошо выглядите, — хмуро бросает Блик, тоже обратив внимание на вид ди Марко.
— Ага, — односложно отвечает тот, не желая ничего объяснять.
— Мессир Имлерис получил ранение в самом начале боя, — важно поясняет Пек, — И его унесли в походный лазарет.
Мы ничего не отвечаем на это высказывание.
Я подозреваю, что Имлерис в очередной раз просто испугался и не решился участвовать в сражении. У него на лице — всего лишь порез, задевший только кожу и верхний слой мяса. Не опасный, не сильно кровоточащий, не мешающий сражаться. В бою я видел солдат с куда более серьёзными травмами, которые бились с ялайцами насмерть, не обращая внимания на свои раны.
А этот… Тьфу!
В душе поднимается раздражение, и я понимаю, что не испытываю к Имлерису ничего, кроме лёгкого презрения. Проклятье, да лучше бы нашим капитаном был Блик!
— Это все, кто выжил? — спрашиваю, чтобы сменить тему.
— Видимо, — кивает ди Марко. — Мы здесь уже несколько колоколов, и пришли почти в одно время. Вы с Бликом — последние. Может, кто-то ещё подтянется, но я бы на это не рассчитывал.
— И какие будут приказания? Что делаем дальше?
— Что, снова не терпится в бой? — сплёвывает Пек. — Еле живы остались, а тебе хочется опять в эту рубку?
— Хочу знать, сколько времени у меня есть, чтобы поспать. Не будет в ближайшие дни никакой рубки, идиот, — отрезаю я. — Ты слепой, что ли? Ялайцев мы убили, а на ту сторону реки теперь и вовсе не попасть. Те из врагов, кто остался жив, через лес сюда не сунутся, да и мало их. Отойдут, чтобы перегруппироваться и соединиться с остальными силами.
— И давно ты стал тактиком, Рой? — растягивая слова, спрашивает Имлерис.
— Это очевидно любому, кто видел, что произошло, — глядя ему в глаза, отвечаю я.
И — удивительное дело! — капитан отводит взгляд.
— Сколько времени у нас есть на отдых? — встревает в разговор Блик.
— До утра, — Имлерис встаёт. — На десятый колокол генералы Молох и Слэйт хотят видеть всех на построении, на центральной площади Ранхольда. Так что будьте готовы заранее. Если кто ещё придёт — передайте им это.
Не добавляя ни слова, капитан разворачивается и уходит, теряясь в сумраке окутавшего лагерь вечера.
Интересно, куда он?
— Пожрать есть чего? — спрашиваю я.
Вскоре мы черпаем мясную похлёбку из общего котелка и обмениваемся малозначительными фразами. Обсуждать сражение в деталях ни у кого желания нет, но кое-что всё же всплывает в разговоре само собой. Да и трудно игнорировать синеватое зарево, всё ещё полыхающее за рекой.
— Как думаете, парни, так и было задумано? — спрашиваю я. — Со всеми этими взрывами?
Коряга и ещё один уцелевший десятник по прозвищу Соловей, переглядываются.
— Что-то вроде того… — говорит разведчик, — Пока вас не было, Имлерис пообщался в своей палатке с несколькими другими сотниками… Твоё недоумение, Рой… Скажем так, вполне обоснованно. Многие солдаты возмущены неверными данными разведки и тем, как всё обернулось. По лагерю уже ходит слух, что нас просто использовали, и не сочли нужным предупредить об этом.
— А точнее?
— Не думаю, что стоит обсуждать разговоры капитана в его отсутствие. И вообще, не нам ломать голову над приказами военного руководства, — небрежно замечает Пек и ловит наши взгляды. — Что?
— А ты давно стал подошвы Имлериса лизать? — спрашиваю я.
Шнырь мгновенно ощеривается.
— К твоему сведению, Рой, после сражения меня назначили личным адъютантом мессира Ди Марко! И если ты…
Дзынь!
Походная кружка, которую я бросаю, попадает точно в лоб Пеку. Парень падает навзничь — не от силы удара, а от неожиданности — и тихонько подвывает.
— Ах ты скотина! У меня и так всё лицо…
— Иди погуляй, пока я не озадачился вопросом, куда ты делся со стены незадолго до удара, и не разукрасил твою рожу ещё сильнее, — советую я. — А вздумаешь выслуживаться перед Имлерисом, пересказывая ему наши разговоры… Переломаю все пальцы, тебя потом не то что адъютантом — поломоем не сделают.
Шнырь, бормоча что-то себе под нос, встаёт и уходит. А я прячу лицо в ладонях.
Проклятье! Я не собирался так поступать! Не хотел грубить, угрожать, шпынять — даже несмотря на поведение Пека. Это усталость… И злость, которая накопилась после сражения… Я просто выплеснул её не туда, куда следовало… Нужно поспать…
— Ты поаккуратнее с ним, — замечает один из сослуживцев. — Крысёныш и правда выгрыз повышение, за то, что подтвердил, как героически наш капитан сражался и получил «ужасную рану». Хотя и был на другом участке стены. Такие зверьки любят укусить, улучив самый неудачный для тебя момент.
— Приму к сведению, — слабо улыбаюсь я. — Видимо, просто устал. Не хотел так с ним…
— Да всё правильно ты сделал, — фыркает Коряга. — Он достал уже всех. Рассказывал, как героически сражался с кейласами. Уверен, всё это обыкновенное враньё, как и раньше. Пусть паскуда только попробует вякнуть что-нибудь против нас… А, плевать, всё равно Имлерису недолго осталось капитаном быть!
— Да и хрраш бы с ним, — отмахиваюсь я и осекаюсь, вспоминая гигантов, раскидывающих наших воинов. Мда, тут хочешь не хочешь, а в приметы поверишь… Надо бы пореже упоминать их в речи. — Так что там про «использовали»?
— Ялайцев, судя по всем прикидкам и слухам, было не двадцать тысяч, а больше тридцати. И нашей главной задачей было спровоцировать эту армию.
