— Ясно. И что, мне теперь нужно просто ждать?
— «Просто ждать»? — фыркает сотник, — Парень, ты серьёзно? Думаешь, показал, что знаешь, с какого конца за меч хвататься, и теперь будешь греться на солнышке?
Не удержавшись, я скептически смотрю на затянутое тучами небо, надеясь разглядеть за ними солнце, чем вызываю неудовольствие Гавейна. Он, очевидно, видит в этом дурную шутку, так как быстро меняется в лице.
— Значит так, рядовой! — рявкает он. — Назначение ты получил! И пока не приедет новый капитан «Речных воронов» — будешь тренироваться вместе со всеми!
— Будет исполнено, господин! — я прижимаю кулак к плечу.
— Собирай свои пожитки и дуй к третьей казарме, она у реки. Спросишь Хенрира. Он покажет место для ночлега и объяснит режим тренировок! А с этими доходягами тебе делать нечего, так что и нагрузку получишь… Соответствующую! Кругом!
Я делаю так, как велит сотник. Под пристальными взглядами прочих новобранцев иду в сторону реки, раздумывая над тем, что сделать с камнем Эрленкар. Оставить его закопанным под деревом? А вдруг его кто-то найдёт, и старый булыжник вновь сведёт какого-нибудь мага с ума?.. Забрать с собой? Но как, если из лагеря меня пока не выпускают?
Размышляя над этим, я шагаю по чавкающей грязи мимо палаток и, выйдя из-за одной из них, чувствую, как моё сердце пропускает несколько ударов.
Рядом с ближайшей коновязью, разговаривая с конюхом, в окружении четвёрки Имперских гвардейцев стоит Айрилен Старвинг…
Глава 3 — Новая жизнь
К счастью, черноволосая и горделивая Айрилен не узнала во взрослом мужчине, уставившемся на неё, молодого парнишку, на котором она демонстрировала возможности «куклы». Женщина прошла мимо, лишь скользнув по мне взглядом, и направилась к штабу лагеря, где заседал высший офицерский состав.
А я, облегчённо выдохнув, отправился к Хенриру. Он был сержантом, поставленным над недавно сформированной десяткой, которая должна была заменить погибших под Сантимским лесом солдат.
Хенрир мне понравился. Сухопарый, жилистый, сероглазый, с тремя жуткими шрамами на левой стороне лица и порванным ухом, лысый и щетинистый, он напоминал бродячего пса, которому ежедневно приходится драться с другими собаками.
Да и речь у него была под стать этому образу — отрывистая, резкая, напоминающая лай.
Сержант, попыхивая трубкой — я обратил внимание, что здесь многие их курят, чего я не одобрял — изучил мои бумаги, рассказал о дневном распорядке, правилах лагеря, оснащении, кормёжке и прочих вещах, о которых стоило знать. Мне предстояло провести здесь несколько недель, дожидаясь прибытия нового капитана.
Дни в Ветренном лагере тянулись долго и были похожи один на другой как две капли воды. Ранний подъём, помывка, зарядка, завтрак, физические тренировки, обед, тренировки с оружием, обучение тактике и стратегии, ужин, пара колоколов свободного времени — и отбой.
И так изо дня в день.
Для меня, сына генерала Слэйта, с молоком матери впитавшего воинскую науку и обученному куда лучше половины Имперских офицеров, занятия у сотников представлялись на редкость бесполезными. Всё, что они рассказывали о построениях, манёврах, использовании преимуществ местности, тактических порядках, оснащении армии, разведке и прочем, я уже знал, и знал куда лучше них самих.
Поэтому откровенно скучал, хоть и не подавал виду. Да и чего было ожидать? Здесь всё-таки не будущих генералов готовили, а рассказывали рядовым и сержантам основы, чтобы те не глупили во время боя.
После того как меня определили к «Речным воронам» с остальными новобранцами я уже не контактировал. Вместо этого жил и тренировался с десяткой Хенрира и ждал прибытия нового капитана.
Поначалу остальные вояки отнеслись ко мне с пренебрежением. Это было понятно — каждый из них прошёл не одно сражение и считал честью вступить в довольно известный среди северного кулака армии отряд. А я только-только приехал и «не нюхал крови», как выразился Хенрир.
А в приграничье она лилась постоянно.
То, что я слышал о войне, пока жил в Верлионе и отцовском поместье, или читал в газетах, большей частью не соответствовало действительности. Из разговоров с Хенриром и некоторыми другими солдатами, побывавшими в боях, стало понятно, что Ялайское королевство вовсе не было загнано в угол, в чём жителей Империи настойчиво пытались убедить.
Всё было куда хуже. На реке Логейн у “тёмных” была выстроена серьёзная оборона, как и у нас — на реке Тариэль, так что фактически эти рубежи и были границами двух стран.
Но вот от земель нордов на севере до самых Аларских гор, между реками Тариэль и Логейн раскинулись тысячи и тысячи лиг, ставшие бесконечным полем боя. Хребты Сумрачных гор, Ветренная равнина, Сантимский лес, Тенистая долина, Грязное междуречье, Близнецы, Стылое нагорье и многие другие места — всё это не принадлежало ни Империи, ни Ялайскому королевству.
И если западная часть, вплоть до Сумрачных гор, ещё хоть как-то охранялась нашими войсками, патрулями, туда поставлялась провизия и регулярно обновлялись отряды, полки и роты, то Восточная являлась “ничейной” землёй. Там почти не было поселений, и как только там оказывались наши отряды, Ялайские отродья устраивали на них охоту.
Кроме этого, Последователи Ирандера совершали постоянные вылазки на запад по разным направлениям. Их отряды, роты и полки курсировали по приграничью, не давая покоя нашим войскам и периодически совершая налёты на укреплённые города и крепости.
На юге же, между Аларскими горами и Гиблыми болотами, “тёмные” расположили внушительную часть своей армии, которую нам приходилось сдерживать.
Вот и получалось, что на узком перешейке торчали войска обеих сторон, не имея возможности атаковать друг друга. А остальная часть армий была растянута по огромной территории в тысячи и тысячи миль, безостановочно сталкиваясь, но не имея сил перейти в масштабное наступление — ведь в таком случае пришлось бы оставить южный фронт беззащитным.
Именно поэтому в последнее время имперские вербовщики работали так активно — генералы Северного кулака получили приказ нарастить численность войск, чтобы перейти в наступление.
* * *
Всё складывалось неплохо — Хэлгара Слэйта считали мёртвым, Айрилен меня не узнала, я прошёл проверку, получил назначение на фронт и даже более-менее влился в коллектив десятки, к которой меня прикрепили. Конечно, в самом начале меня попытались, как это тут называется, «Приставить к делу».
А если точнее — сделать «шнырём». Таких в каждой сотне набирался почти десяток. Принести, унести, постирать, почистить, отполировать, зашить, приготовить, сбегать, найти… Такие солдаты не пользовались уважением своих товарищей, и были если не рабами, то прав имели куда меньше, чем все остальные. За непослушание, ошибки или дерзость их могли избить, и даже если «шнырь» шёл жаловаться, весь отряд подтверждал, что никто его не трогал.
