Курт поднялся с дивана и они с Коллинзом вооружились лупами и принялись изучать летунницу. Я машинально прижала руку к груди, словно летунница могла бы вырваться из своего стеклянного плена и атаковать меня.
Но получается, пока она этого не делает — я свободна? Я не умру, даже если за год не найдется средство избавиться от нее?
— Смотрите, вот они! — Коллинз выглядел полностью поглощенным своим исследованием. Бабочка захватила его и покорила. — Когда летунница находится в жертве, то эти усики ее маскируют. Видите, от них идет прикрывающий поток? Ваша супруга ведьма, и заклинания вошли в противоречие с ее магическим полем. Так она и проявилась, эта красавица. Нам очень повезло! Это огромное событие для мировой науки!
Курт отошел от стола — он был бледен, словно полотно. Я даже испугалась за него.
— То есть, — глухо произнес он, — если вы знаете, что она такое, то сможете меня от нее избавить?
Коллинз посмотрел на него с искренним сочувствием, и у меня что-то дрогнуло в душе. Мы были знакомы совсем немного, но я успела проникнуться к своему вынужденному мужу тем теплом, которое соединяет хороших людей.
Да, он был хорошим человеком. И да, мне было жаль его. Он не был негодяем или мерзавцем, он заслуживал понимания и любви. Курт сделал все, чтобы найти решение, и не его вина, что он не смог отыскать правильный ответ.
Как только я подумала о любви, то моя внутренняя дрожь сменилась жаром. Нет, я, конечно, мечтала о любви, как и все девушки, но сейчас, в нашей ситуации, о ней было слишком страшно думать.
Курта ведь можно полюбить. Я это чувствовала.
Но нет, нет. Не надо.
— Убрать летунницу можно только если знаешь движения магического поля того, кто ее подсадил. Или убить его. В архиве остались оттиски Анжелины, этого хватило бы, но… — Коллинз сделал паузу и добавил: — Это не она. Вас наградил этой пакостью кто-то другой, прикрываясь тем, что ведьма проклинала вас с костра. Ему выдался случай, и он его не упустил.
Курт понимающе кивнул. Справившись с волнением, я подумала, что теперь обретение истинной любви не сработает. Надо было искать другой способ избавления от летунницы.
— Я примерно представляю, кто это может быть. Мужчина, бывший военный с сильным даром, но законопослушный, нигде и никогда своего дара не проявлял, сражался во время Малой Мелетонской в Парагонских степях. У меня есть свидетели того, что в то время там было очень много летунниц. Он подобрал одну из них.
Коллинз торжествующе улыбнулся.
— Тогда чего же проще, друг мой? Отправляем официальный совместный запрос в следственный комитет и ищем того, кто подпадает под ваше описание и тогда жил в тех местах, где отметилась Анжелина. Придется, конечно, подождать, но голубчика сцапают, а там и до вашего освобождения недалеко.
Курт понимающе кивнул. Бледность отступила, и мне вдруг очень захотелось взять его за руку. Просто для того, чтобы ему стало ясно: он не один. Мы обязательно выстоим и спасемся.
— Вряд ли он будет сидеть где-то на окраинах, — ответил Курт. — Он в столице, я в этом не сомневаюсь. Ему нужно смотреть на дело своих рук. Ему нужно видеть, как я хороню своих жен.
Он был прав: без личного созерцания горя Курта мститель бы не обошелся.
— Кто-то из слуг? — живо предположил Коллинз. Сразу было видно настоящего ученого — он тотчас же взялся за решение научной задачи и не собирался выпускать ее из рук, пока не добьется результата. — Или, может быть, какой-то из ваших коллег?
— Нет, — покачал головой Курт. — Если бы это был коллега, то в ней нашлись бы его оттиски. У нас, инквизиторов, особые нити магии. И слуги — тоже нет. Я знаю всех их много лет и доверяю каждому, как себе.
— Сосед? Слуга соседа? — спросил Коллинз. — Впрочем, это уже детали. Давайте-ка составим запрос, и пусть этим занимается следственный комитет. Это, в конце концов, их прямая задача.
На том и порешили. Мы с Куртом покинули академию — когда в лицо ударил морозный свежий ветер, то меня невольно окатило тем восторгом, который ощущаешь разве что в детстве, когда зима несет тебе катания с горки, сказки у камина, коньки и гадания на ореховых скорлупках, что обещают богатую жизнь и прекрасного принца. Что ж, у нас по-прежнему была надежда, мы хоть примерно знали, кого искать, и новые бабочки пока не выбрались из груди Курта.
— Если он рядом, то знает, что ты достал из меня летунницу, — сказала я, когда мы пошли по улице. — Мог выследить нас вчера, когда мы относили банку с бабочками.
— Это меня и пугает, — признался Курт. — Впрочем, это и хорошо. Раз он все видит, то обязательно совершит ошибку. На этой ошибке я его и поймаю. А сейчас, — он вынул из кармана луковку часов и, уточнив время, довольно кивнул, — как насчет хорошего обеда в приятной компании? У Хейди скоро будут накрывать на стол, и она всегда рада гостям.
Глава 16
Кайя
Я невольно разволновалась — все-таки знакомство с членами семьи моего мужа, настоящее знакомство, а не короткая встреча на горке, когда Курт ловил Манфреда и девочку. Дом сестры Курта располагался в Каларгане, очень приличном районе, где всегда жила столичная интеллигенция, писатели и актеры. Когда мы с Куртом вошли в просторную светлую гостиную, где на ковре играла малышня, то мой муж по отчаянию негромко осведомился:
— Робеешь?
— Немного, — призналась я. Я не была из тех барышень, которым сам бес не брат и которые открывают ногой двери в любое помещение. Когда ты ведьма, пусть даже законопослушная, то невольно будешь робеть, приходя к кому-то в гости. Меня еще немного тревожил вопрос: представлял ли Курт своих жен своим сестрам раньше?
Почему я вообще волнуюсь? Это просто некое подобие деловой встречи — я ведь не настоящая жена, это всего лишь брак отчаяния по контракту. Каждый получает то, что хочет.
Интересно, какие проблемы своих прежних жен решал Курт? Впрочем, нет, неинтересно. Когда ты ныряешь в брак отчаяния, то понимаешь, что можешь и не вынырнуть.
— И незачем, Хейди тебе понравится, — ответил Курт, и я невольно оценила такой подход. Не я понравлюсь его сестре, а она мне.
Я важна. Мои чувства и состояние были важны — и Курт посмотрел на меня так, словно я имела значение сама по себе, а не потому, что у нас договорной брак.
Это тоже было что-то такое, о чем я боялась думать.
Хейди вышла из маленького кабинета, примыкавшего к гостиной, с улыбкой обняла брата. Была она невысокая, светлокосая и улыбчивая — люди с таким добрым выражением лица не носят камня за пазухой. Хотя я, возможно, просто плохо понимала, как идут дела в свете.
В конце концов, причем тут камень за пазухой? Нам с Хейди нечего делить, я для нее всего лишь седьмая жена несчастного брата…
Я окончательно растерялась.
— Наконец-то ты зашел, — не переставая улыбаться, сказала Хейди, усаживая нас на диван, обитый голубым шелком с цветочной вышивкой. На пестром ковре перед нами развернулась целая баталия: двое мальчиков устроили штурм крепости силами игрушечных солдатиков, а девочки-близняшки, совсем еще маленькие, организовали лазарет — впрочем, они не перебинтовывали славных военных, а пеленали их, и от всей картины веяло таким домашним уютом и теплом, что я невольно успокоилась.
