Расставаться с этой семьей не хотелось. Вроде бы не случилось ничего особенного — просто обед и светские беседы позже, в гостиной — но я буквально плыла в теплых волнах чужой дружбы, пронизанных летним солнцем. Будто бы и зимы не было — когда мы с Куртом распрощались с Хейди и детьми и вышли на улицу, я удивленно поняла, что идет снег и город укутывается в пушистую белую шаль, прячет в ней нос, засыпает до весны. Надо же, недавно я ждала новый год, потом вышла замуж и утонула в отчаянии, а теперь снова жду, потому что у меня есть надежда…
— Кажется, ты о чем-то мечтаешь, — произнес Курт, и на его губах появилась мягкая спокойная улыбка. Я неопределенно пожала плечами.
— Так… думаю о хорошем и ни о чем. У тебя замечательная сестра.
— Да, у нее уютно, — согласился Курт, открывая передо мной дверь экипажа. Усаживаясь на скамью, я невольно подумала, что хозяином летунницы может быть, например, этот извозчик. Он всюду ездит с Куртом, он все видит и знает. Или одна из служанок. Или дворецкий.
— Послушай, а есть ли какой-то способ принять чужой облик? — спросила я, когда экипаж мягко покатил в сторону Синих песков. — Стать оборотнем, но превращаться не в животное, а в человека?
Курт вопросительно поднял бровь.
— Оборотень-человек? Никогда о таком не слышал.
— Я просто задумалась над тем, что хозяин летунницы может предстать кем-то другим. Хоть этим извозчиком, — объяснила я. Курт пожал плечами, но в умиротворенном взгляде вспыхнул золотой огонек — мой муж по отчаянию моментально собрался и был готов к работе.
— Про летунницу я тоже не слышал, а она, как оказалось, существует, — произнес он. — Пожалуй, надо послать птичку Манфреду… возможно, его дедушка что-то такое рассказывал.
Глава 17
Курт
Я отправил птичку оборотню, пока мы ехали домой, и, войдя в гостиную, услышал ворчливый голос Евтея:
— Ну вот что ты за балда такая? Сразу видно, псина. Что с тебя возьмешь? Недоделанная вы порода, собаки!
Ага, значит, Манфред уже пришел — получил птичку и не стал медлить. Пришел и попал под обстрел нового обитателя моего дома, который никому не давал спуску, особенно если гость приходил без съестных подарков и кланялся недостаточно низко. Евтей держался с видом истинного хозяина: сидел в кресле, как на троне, и вел воспитательную беседу — Кайя даже улыбнулась, когда увидела его, и я невольно заметил, что ей очень идет улыбка. Манфред устроился на краешке дивана, угрюмо глядя в пол. Видно, на него повлияла обстановка: после работы в порту и оборотнической жизни, не самой сытной и богатой, он чувствовал себя неуютно среди ковров, зеркал, картин и шелка мебельной обивки. Да еще и Евтей, который не переставал ворчать и бубнить, добавлял неприятностей — оборотень даже почесывался.
— Что случилось? — удивленно спросила Кайя. Кот снисходительно мурлыкнул и сообщил:
— Нет, вы только посмотрите на него! Этот обормот купил себе ботинки вместо валенок. Вот есть у него ум, хочу я вас спросить? Нету ума, ни крошечки не дадено, псина бестолковая.
— Я не псина, — пробормотал Манфред. — Я волк, между прочим.
— А псины от кого произошли? — сварливо поинтересовался Евтей. — От волков и народились. Одна вы бесполезная порода. Ну вот как ты у себя в порту в ботинках зимой будешь? Говорю же: валенки надо, да повыше, да с галошами.
Я чуть не рассмеялся: когда-то отец точно так же отчитывал меня, если я тратил немногочисленные карманные деньги на то, что он считал ненужным. Оборотень покраснел.
— Это по моде. У нас в директорской знаешь, какая фифа сидит? У-у-у, не знаешь, — вздохнул он. — Какие в валенках, те к ней даже не суются. Она на них фыркает, вроде тебя.
— И ты решил, что она на тебя не будет фыркать? Ты хоть валенки, хоть ботинки, хоть что надень, все одно балда! И учиться не желаешь у тех, кто поумнее.
Кайя рассмеялась — подошла к креслу, села, и Евтей с грациозностью, невероятной для его массивного коротколапого тела, перебрался к ней на колени и провозгласил:
— Вот это приличная, порядочная девушка. Я сказал, что буду творог, так она мне утром его и принесла. Ценю. Ну а ты что? — кот уставился на меня и с крайне строгим видом поинтересовался: — Дома котинька голодает, исхудал уже да отощал, а ты ему что принес?
— Смею заметить, не голодает, милорд, — Уильям подошел ко мне с подносом для писем: сегодня там было приглашение на бал к семейству Линдмарк. Прекрасно, сходим вместе с Кайей. — С утра его милость изволил съесть три стейка и курицу. Я отправил Миллу на рынок, наш творог закончился.
— И это ты называешь “котинька голодает”? — скептически осведомился я. Кот пожал широкими плечами, спрыгнул с колен Кайи и походкой короля проследовал к своему месту у камина: там уже стояла большая корзина с одеялом и лежало что-то, подозрительно похожее на игрушку, которые хозяева покупают собакам. Должно быть, кто-то из слуг принес для развлечения владыки.
— Кот велик, и он не требует паюсной икры, — сообщил Евтей. — Ему вполне достаточно куриного крылышка.
— Вот и будет тебе крылышко на день, — ледяным тоном довел я до его сведения. — Веди себя прилично и не высказывайся по поводу моих гостей.
Евтей нырнул под одеяло, зажмурил глаза, и по гостиной почти сразу же разлился богатырский храп. Манфред уважительно покачал головой.
— Птичку-то я получил, — сказал он и продемонстрировал мое послание, — и сразу к вам. А он враз меня взял в оборот. Мол, что это ты, мил-человек, зимой в ботинках ходишь, а не в сапогах или валенках. Слово за слово, да и так расчистил меня, как разве что матушка с отцом вышивали гладью.
— Что поделать, плеймовы коты живут там, где выбирают сами, — вздохнул я. — И изгнать их нельзя, навлечешь неудачу на жилище, а у нас и без того хлопот полон рот. Скажи-ка вот что: есть ли у оборотней возможность превратиться не в зверя, а в другого человека?
— Чужой облик принять? — уточнил Манфред.
Я кивнул и заметил, как Кайя снова напряглась, будто в ней натянулась тонкая струна. Мне почти слышался далекий нежный звон. Оборотень посмотрел по сторонам так, словно кто-то мог нас подслушивать, и негромко сказал:
— Только Господом Богом вас заклинаю: никому об этом ни слова, ни полслова. Если наши узнают, что я вам что-то об этом рассказал, сожрут. В прямом смысле сожрут, с потрохами и шкурой.
Где-то в груди разлился холод, который тотчас же сменился жаром. Все, что случилось со мной за эти дни, было цепью случайностей, которая тянулась от Кайи — но все эти случайности вели меня к избавлению от проклятия. Неужели я и в самом деле скоро стану свободным? Исцелюсь от тьмы в душе, перестану жить с бесконечным чувством вины, начну то новое и хорошее, о чем мечтал все эти годы?
— Значит, способ есть, — негромко сказала Кайя, и оборотень кивнул.
