Волнуется. Неудивительно.
— Тогда, спрашиваю тебя, Курт Лансеберг, согласен ли ты взять в жены Кайю Аберкромби?
— Согласен, — ответил я. Можно было бы просто подписать бумаги, но процедура должна была пройти по всем правилам. Только это поможет мне выжить. Вернуться домой…
Кабинет качнулся. Я машинально оперся о край стола, надеясь, что устою на ногах до конца церемонии. То-то ведьма потом посмеется над инквизитором, который рухнул на ковер без сознания, заливая все кругом кровью.
— А ты, Кайя Аберкромби, согласна взять в мужья Курта Лансеберга?
— Согласна, — шепот девушки был холодным и твердым, прямо льдинки зашелестели. Ее магия была похожа на застывшее озеро в окружении темной зелени сосен. Что там таится, в глубине?
Я не хотел узнавать. Ни по долгу службы, ни по званию законного супруга. Ведьма была законопослушной, вот и все. И еще смелой — услышала мое имя и даже ухом не повела.
Даже странно. Ведьмам положено трястись от страха, услышав, что рядом Курт Лансеберг. У меня весьма пугающая репутация среди их племени.
— Тогда именем его величества Дитриха объявляю вас мужем и женой, — провозгласил Герберт и опустил печать на брачный договор. Рассыпались золотые искры — магия священного союза сработала, оберегая свежеиспеченную семью от неприятностей. — Любите друг друга и будьте счастливы!
Я не запомнил, как мы вышли из Дворца — просто вдруг понял, что стою на мраморной лестнице, сжимая в руках брачный договор, свернутый в трубку и перевязанный голубой лентой. Зимний ветер был бодрящим и свежим, он бросал мне в лицо снежинки, а впереди был новый год, и я знал, что доживу до него. Теперь доживу. Теперь все в порядке.
Справа кто-то вздохнул, и сквозь нахлынувшее облегчение от исцеления я вновь ощутил присутствие ведьмы. Оно едва заметно кольнуло в висок, и я поморщился. Обернулся.
Кайя смотрела на меня так, словно ее терзали смешанные чувства. Страх — не родилась еще та ведьма, которая не боялась бы инквизитора. И рядом с ним шли надежда и решительность — та смесь, которая способна превратить ведьму в чудовище, если она сорвется и прикоснется к запретному искусству темной магии.
Но девушка рядом со мной не была монстром. Обычная барышня, и даже зеленая лента в волосах ей шла, выглядела кокетливым украшением.
— Что с вами? — спросила она. Я сгреб с перил пригоршню снега, растер по лицу, окончательно отгоняя тьму, которая почти поглотила разум, и ответил:
— Не волнуйтесь. Все в порядке. А с вами что?
Протянул руку — Кайя вынуждена была опереться на нее. Совсем рядом молодожены с шутками и прибаутками распивали южное шипучее, готовясь отправиться в традиционное свадебное катание по окрестностям столицы, чуть поодаль топтались торговцы голубями, держа в руках клетки с белокрылым товаром. Мы прошли к воротам, и я махнул рукой — мой экипаж послушно покинул стоянку и двинулся к нам.
— У моей сестры проблемы с мужем, — ответила моя седьмая супруга. — Он ее бьет.
Я помог ей подняться в экипаж, сел напротив и два раза стукнул в стену — домой. На сегодня хватит с меня приключений и дел.
— И?
Кайя сердито сверкнула на меня глазами, словно сетовала на мою непонятливость.
— Нужен мужчина, который его вразумит. От нашего отца никакого толку. Он слишком чтит традиции и не вмешается. Мол, мужу положено держать дом в своей власти — ну вот он и не полезет в чужую власть.
Я понимающе кивнул. Отец, который бесполезен в быту — одна из причин того, что я пошел работать в инквизицию. Надо было кормить трех сестер, если глава семейства предпочитал выпивку и крепкий сон.
— Разве у вас нет друзей? — удивился я. Такие милые барышни всегда окружены молодыми людьми. — Приятелей, поклонников? Одноклассников?
Экипаж мягко покатил по проспекту, и я заметил, что лицо ведьмы едва заметно дрогнуло. Да, у меня роскошный личный транспорт, а она всюду передвигалась на своих двоих, если судить по стоптанности ее сапожек.
— Я ведьма, если вы еще не заметили, — устало ответила она. — Ведьмы одиночки.
— Не одиночки. Хищники в своей среде обитания, — сказал я. И мужчины у них есть — смелые и лихие. — Ладно, как именно я должен его вразумлять?
Кайя улыбнулась. Все-таки у договорного брака есть свои преимущества. Каждый получает в нем то, что нужно, без упрямства и капризов.
— Он избил Мию, она сейчас у наших родителей. Давайте поедем к ним, Эдвард обязательно туда заявится, — голос ведьмы дрогнул, и я подумал, что никакие они не одиночки. Ведьмы очень семейственны, они обожают своих родителей, братьев и сестер, племянников и племянниц. Они двумя руками хватаются за узы, которые соединяют их с другими.
— Хорошо, дам ему в морду, — согласился я. У меня был солидный боевой опыт, этому Эдварду мало не покажется. Но Кайя посмотрела на меня с нескрываемым сомнением.
— Что-то не так? — осведомился я.
— Выглядите изнеженным, честно говоря, — призналась ведьма. — Может, просто покажете ему жетон? И скажете скучным голосом, что ноги ему повырываете? Хотя можете и вырвать, я буду только рада. Но нет, лучше не вырывать, Мия начнет его жалеть, и это добром не кончится. У нее чем больше жалости, тем крепче любовь.
Я невольно рассмеялся. Нет, эта барышня определенно умела произвести впечатление — очень яркими были глаза, очень энергичной речь. Даже жаль, что…
— Где вы живете? — спросил я. — Давайте я сначала оценю ситуацию, а там решим. Могу показать жетон, могу повырывать ноги. Мне все равно.
Кайя назвала адрес в Монском квартале. Понятно, моя седьмая жена из достойной, древней и обедневшей семьи.
Дом, возле которого остановился экипаж, испытывал не самые лучшие времена. Должно быть, раньше эти старые деревья и кусты в саду знавали руки опытных садовников, краска на фасаде здания не облупилась, а изящные завитки балконных решеток не хвастались ржавчиной. И уж конечно, раньше в этом доме не было таких скандалов, что слышно по всей улице. Выйдя со мной из экипажа, Кайя вздрогнула, ее лицо напряглось, и она решительно потянула меня за руку к парадной двери.
— Идемте! Скорее, Эдвард уже там!
Словно в подтверждение ее слов из дома донесся женский визг, а потом взахлеб зарыдал ребенок. Слуга, который, если судить по его видавшей виды одежде, исполнял роль дворецкого, повара, конюха, плотника и прочего работника, открыл нам двери и уставился на меня так, словно Кайя привела в родительский дом привидение.
Мы вошли в гостиную, и я увидел сцену, достойную античного театра. Молодой румяный здоровяк в щегольском костюме пытался отобрать ревущего младенца у худенькой девушки, лицо которой было щедро окрашено в красно-синий цвет побоев, а платье хвасталось пусть аккуратными, но заплатками. Дама, которая могла быть только госпожой Аберкромби, пыталась остановить его, хватая за рукав. Господин Аберкромби стоял чуть поодаль, с видом трагического актера глядя на зрелище. Кайя была права — он не собирался вмешиваться.
