Эмма залилась смущенным румянцем. После того, как оборотень пригласил ее чесать пузо, а потом в человеческом виде засыпал комплиментами, она никак не могла опомниться, и вид у нее был самый мечтательный. Курт прошел к столу и осведомился:
— Так что же мы должны делать?
— Внимать! — солидным тоном заявил Евтей. — Потому что пастуший пирог это король пирогов! — он покосился на кухарку и добавил: — И ты внимай. Тогда прощу, что гладила эту заразу, а котинька тут голодный сидел.
— Да где же голодный? — возмутилась Эмма. — Вы мяса изволили съесть, да пирожками закусили!
— Это так, на зубок, — кот оценил большую кастрюлю картофеля, которая весело булькала на плите, и сказал: — Вот картошечку это ты правильно поставила, молодец. Давайте теперь за мясную подливку возьмемся. Ты масло лей на сковороду. Ты фарш клади да перемешивай хорошенько. А ты гладь меня, чтоб я не уставал.
Эмма послушно поставила сковороду на огонь и налила оливкового масла. Курт взялся за перемешивание фарша, а я принялась гладить нашего славного командира и начальника. Евтей снисходительно муркнул и произнес:
— Вы, наверно, и не слыхивали о таком пироге!
— В моей семье столько мяса точно не ели, — ответила я, оценив количество фарша, постепенно смуглеющего под деревянной лопаткой в руках Курта. Да уж, на мясной пирог у семейства Аберкромби не хватило бы денег.
— Ну вот и напитаешься с моей помощью, а то очень уж тоща, страшно смотреть, — проворчал Евтей и распорядился: — Лук, морковку — нарезать! Кубиками, да помельче!
Эмма проворно взялась за работу. Кот подставил мне тяжеленную голову, показывая, где еще не поглажен, как следует.
— Теперь к фаршу клади! А еще соуса сладкого, да винца! И мешай, как следует, а потом, чтоб жижа повыпарилась!
Курт рассмеялся, вливая стакан красного вина к мясу.
— Давно мною так никто не командовал, — признался он. — Ну да это и к лучшему, сегодня надо успокоиться.
— Ты ведь волновался за меня, — негромко сказала я. Надо же, за меня действительно кто-то переживал. Не родители, не сестра, а другой человек. Курт улыбнулся, но его глаза остались серьезными.
— Конечно, — ответил он так, словно ничего другого и быть не могло. — Уловил всплеск магии, понял, что с тобой беда и побежал…
Он отвел взгляд и умолк, словно понял, что проболтался о чем-то очень важном. Мне сделалось не по себе, будто мы стояли на самом краю чего-то очень важного, знали, что нужно сделать шаг, и боялись шагнуть.
— Теперь чесночок! — продолжал распоряжаться Евтей. — Чеснок, тимьян, розмарин, вот для пастушьего пирога лучшие друзья. Давайте-ка их мелко рубите, да к фаршу. Куриный бульон есть?
— Есть, ваша милость, — откликнулась Эмма. — Вы утром сказали, что будете им перекусывать.
Курт расхохотался.
— Нет, вы только посмотрите на него! Он тут распоряжений отдал больше, чем я. Скоро переселит меня в корзинку у камина.
— Кот велик, и он не требует тронов и мягкого ложа, — с поистине королевским видом произнес Евтей и вдруг вскинулся всем телом и вскричал: — Мешай! Мешай его, как следует, чтоб не пригорел!
Курт энергично заработал своей лопаткой. По кухне поплыл соблазнительный мясной аромат. Будто бы сама по себе перед внутренним взглядом возникла вечерняя степь, бесчисленные стада и пастухи, которые готовили ужин у костра. Кажется, я даже услышала птичьи трели.
— Так, тут уже и картошечка подошла, — Евтей вытянулся в сторону кастрюли. — Давайте-ка, снимаем ее с огня и мните в пюре. А к нему два желтка и сыру побольше! Чем больше сыру, тем вкуснее.
Эмма взялась за терку, а Курт принялся толочь пюре. Ох, если бы кто-то увидел эту картину: Багровый Первоцвет, страх и ужас ведьм, стряпает пастуший пирог! Почему-то мне хотелось улыбаться, глядя на Курта, и впервые за долгое время на душе было по-настоящему спокойно и легко.
Как мы умудрились так быстро стать друзьями? Или хорошим людям достаточно быть просто хорошими? Достаточно просто быть?
— Покажи-ка, — Курт поднес кастрюлю к Евтею, кот посмотрел, повел носом и удовлетворенно муркнул: — Славно, славно! Плотненько да гладенько! Теперь несите-ка форму, будем собирать!
Форма была таких размеров, что ее содержимого хватило бы, чтобы накормить целый полк — ну или одного голодного кота. Евтей смотрел так, словно не ел никогда в жизни и немедленно собирался это исправить. Фарш отправился на дно формы, следом выложили пюре, а затем Эмма засыпала пирог натертым сыром. Кот принюхался, одобрительно кивнул и велел:
— Теперь в печь на полчасика, и можно перекусить. Я бы пока творога съел, а то совсем исхудаю тут с вами.
Курт подхватил кота на руки, встряхнул так, что по густой шерсти пошли волны и поинтересовался:
— Это же сколько тебе надо не есть, чтоб хоть на кроху исхудать? Ты же здоровяк!
— Пусти! Пусти! — воскликнул Евтей. — Я не здоровяк, я худулечка, у меня просто кость широкая и шерсть пушистая! А ты бы поскитался в степях зимой, понял бы, что такое жизнь!
— А давай мы тебя подстрижем? — предложил Курт. — Как раз увидим ширину кости.
— Пусти! — Евтей вывернулся из рук, плюхнулся на пол и сразу же принялся ожесточенно вылизываться, бормоча: — Вот ведь обалдуй какой, все перемял, мне теперь перелизываться да переглаживаться. Где тебя воспитывали, в какой глухой пещере? Вот и сидел бы там!
Я вдруг увидела Курта тем человеком, которым он был бы, если бы не летунница в его груди — сильным, добрым, спокойным. Человеком, у которого была бы семья, дом, тепло очага и души. На мгновение меня кольнуло жалостью, но я сразу поняла, что жалость — это не то, что ему на самом деле нужно. Совсем не то.
Он нуждался в таком же тепле, которое мог и хотел дарить сам. Я это чувствовала, я это знала.
— Никогда не готовил пастушьего пирога, — признался Курт, и Эмма добавила, убирая посуду в мойку:
— Да и правильно, это не дело для благородного господина.
Евтей фыркнул и, оторвавшись от вылизывания, язвительно осведомился:
— А ежели этот благородный господин в степь попадет, то что будет делать? Кухарку звать, как проголодается?
— Вот тут ты прав, — согласился Курт. — Раньше я работал в лесах да полях, там кухарок не было. Все приходилось делать самому.
— Так и слава Богу, что теперь вы в столице, — заметила Эмма, оттирая кастрюлю от остатков пюре. Кот смотрел так, словно возмущался, что эти остатки не предложили ему — но ничего не говорил. От духовки плыли такие соблазнительные ароматы, что хотелось закрыть глаза и мурлыкать, как кот.
— А где же ты пробовал такой пирог? — спросила я. — Сомневаюсь, что в степи было красное вино.
— В степи не было, — снисходительно признал Евтей. — Но я же сюда долго шел, успел всякого насмотреться. Вот приключился однажды случай, с твоим, кстати, ведьмачьим племенем. Иду себе спокойно через некоторую деревню. И что бы вы думали? Катится мне навстречу колесо! Обычное колесо от телеги, но меня-то кота не обманешь! Я смотрю на него и понимаю: ой, надо убираться с дороги, ведьмой воняет, аж слезу вышибает.
