Книга Седьмая жена инквизитора, страница 41. Автор книги Лариса Петровичева

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Седьмая жена инквизитора»

Cтраница 41

Отец всегда соглашался.

— Омела, — едва слышно сказала я и добавила уже громче: — Это же омела, самая настоящая!

Курт улыбнулся. Сейчас в нем не было ни следа от Багрового Первоцвета, того чудовища, которым я его считала в тот день, когда мы заключили наш брак отчаяния. Рядом со мной стоял искренний и светлый человек, которого я готова была любить, которому я хотела дарить любовь — до самого краешка, до последней капли.

— Знаешь, что нужно сделать?

Я не успела ответить — он поцеловал меня настолько нетерпеливо и горячо, словно весь мир рушился в эту минуту, и только наш поцелуй мог его удержать на самом краю. Словно только мы могли все исправить.

Поцелуй обжигал, наполняя голову хмельной легкостью — и я откликнулась на него, растерянно подумав, что не умею целоваться, и сейчас это не имеет никакого значения. Ничего уже было не важно — в мире были только мы, огонь наших душ, наша искренность и надежда на счастье. Мы ведь заслужили его. Мы ведь могли быть счастливыми — иногда для этого нужно так мало. Просто целовать того, кто тебе дорог, и надеяться, что это навсегда. Верить, что никакие злые силы, никакие летунницы и мстители, не смогут разрушить наше чудо. Знать, что вдвоем мы пойдем дальше.

Мне казалось, что я сейчас взлечу.

И я действительно взлетела.

Властная, сокрушающая сила вырвала меня из рук Курта и вскинула под потолок, наполняя душу огнем. Захлебываясь ужасом, я поняла, что игра началась — это было то заклинание, которое в меня вбросил мститель перед тем, как мы покинули дом.

Зал накрыло грохотом и воплями. В зале была ведьма, готовая убивать — и люди бросились к выходу, сбивая с ног тех, кто приходился у них на пути. Кто-то замер, не в силах пошевелиться от страха, и с высоты я увидела девушку, которая без чувств осела на руках своего кавалера, словно марионетка, у которой отстригли ниточки. Все игрушки на елке пришли в движение, закрутились, словно их подхватил ураган, и рассыпались с мелодичным стоном и звоном. Хозяева дома застыли, не сводя с меня глаз, но я смотрела только на Курта.

В мире, охваченном огнем чужой магии, не было никого, кроме моего мужа по отчаянию — и в его взгляде сейчас дымилась боль, искренняя и неутолимая.

Он шагнул вперед, поднимая руку, и на его пальцах зашевелились огоньки — инквизитор освобождал свою силу, чтобы остановить ведьму. Что-то во мне дрогнуло и потекло к нему — в этом движении были страх, ненависть и злоба, они переплелись так, что в глазах становилось темно.

Я закричала. Это был чужой крик, он рвался из моего горла, и страх вырос до таких вершин, что я почти забыла, как дышать. Ненависть росла и крепла. Чужая давящая воля сжимала голову, приказывая: уничтожь его. Сотри его из мира. Убей их всех.

Убей.

Убей.

Убей. Упейся их кровью, а потом лети к луне, к лунным птицам, к вечному голоду и мраку, к своей ведьминской сути. Только она имеет значение.

Я раскинула руки, и от пальцев потекли струи ледяного ветра. Свечи и лампы захлебывались огнем и гасли, крики людей вдруг поднялись до невообразимых вершин и иссякли. Тот, кто овладел сейчас моей душой, хлопнул в ладоши, и дом содрогнулся от подвалов до чердака, словно пытался стряхнуть меня и освободиться.

Я увидела слезу, которая пробежала по щеке Курта.

— Прости меня, Кайя, — прошептал он. — Прости.

В следующий миг Курт ударил тем заклинанием, которое внушает ужас любой, даже самой сильной ведьме. Хексенхаммер, Сокрушающий молот — я узнала его сразу, хотя никогда не видела, только читала о нем. Бальный зал залило мертвенно-зеленым светом, и удар в грудь отшвырнул меня к ели и сбросил на паркет.

Стало тихо-тихо. Откуда-то из глубин этой тишины проступали далекие голоса. Кто-то кричал от ужаса и не мог остановиться. Кто-то спрашивал: неужели все? Кто-то уточнял: вы ее убили? Убили, да? Все кончено?

Да. Убил. Курт в очередной раз выполнил свой долг и убил ведьму.

Это ведь понарошку, сказала я себе. Рот наполнился кровью, но чужая воля ушла, словно ее и не было. Я снова стала собой, Кайей, законопослушной ведьмой, которая никому и никогда не сделала ничего плохого.

Я снова была.

— Вы ее убили? — услышала я и едва не расхохоталась во весь голос: как Курт может меня убить? Какие глупости, кому это вообще могло подуматься… Зал качнулся, кто-то подбежал ко мне, сел рядом, устраивая мою голову у себя на коленях.

Как же много крови, Господи. Как же больно…

Это ведь понарошку, правда? Мы разоблачим мстителя, и все это закончится, но как же больно, Курт.

Он смотрел на меня. Гладил по щеке. Я не могла оторвать от него взгляда, я пыталась о чем-то спросить, но голос иссяк.

Что-то горячее и влажное сорвалось мне на лоб. Я хотела было сказать, что не надо плакать, что все будет хорошо, и вдруг увидела нас со стороны. Курт сидел на полу возле смятой ели, рядом кружили какие-то перья, обрывки и хлопья, и девушка, которая лежала головой у него на коленях, была так похожа на меня…

— Да, — Курт откликнулся едва слышно, но я разобрала его слова, переполненные тоской и горем. — Да, я убил ее.

И все померкло.

Глава 27

Курт

— Да, она мертва, — эксперт из инквизиции, который прибыл по срочному вызову, убрал инструменты в сумку, выпрямился и, пересев за стол от дивана, на который торопливо перенесли Кайю, принялся выписывать документы. — Впрочем, не видел ведьмы, которая выжила бы после Хексенхаммера.

“Мертва”, — повторил я, пытаясь отыскать хоть какую-то опору. Я прекрасно знал, что все сделано правильно, что живь-трава капсулирует ту магию, которую направил мститель, что она сделала Кайю неуязвимой для самого сильного заклинания смерти, но моя седьмая жена была неподвижна и холодна, и я не мог убедить себя в том, что все хорошо.

Все шло по моему плану — и глядя на Кайю, бледную и бездвижную, с руками, сложенными на груди, я впервые не поверил в свой план.

Что, если я оказался неправ? Что, если она не встанет, когда мститель будет разоблачен? Получалось, Кайя умерла, чтобы я мог избавиться от летунниц и жить дальше.

Кайя пришла и показала: я не чудовище, и меня можно любить. Показала — и ее не стало.

Я твердил, что все идет так, как надо. Что очень хорошо, что эксперт ничего не заподозрил, а у того, что случилось в бальном зале, была целая толпа свидетелей — но один вид мертвой Кайи разрушал все мои мысли и медленно превращал стойкость и силу в кисель.

— Надо же, — покачал головой эксперт, с усилием оставляя оттиск печати на свидетельстве о смерти. — Ваша жена так долго была добропорядочной, но все-таки сорвалась… Соболезную, коллега. Если нужна консультация хорошего душеправа, то приходите к доктору Герберту на Малую Зимнюю.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация