Пролог
Слой 0, объективная реальность
Что такое десять миллисекунд? Для человека — ничто, исчезающе малая величина, для персонального компьютера — намного больше, в зависимости от его производительности. Для суперкомпьютера Агентства — максимальное время раскодирования любого зашифрованного сообщения, каким бы алгоритмом шифрования оно не было бы закодировано. Эллиптические кривые, конечные коммутативные группы и прочие математические модели — все великолепно расшифровывалось, даже если не использовались популярные алгоритмы шифрования, рекомендованные гуру в мире криптографии и содержащие бэкдоры для оперативного получения информации. Кроме одного. Абсолютно стойкий шифр.
Еще до того, как Клод Шэннон в своей «Математической теории криптографии» доказал существование такого шифра, он успешно применялся всеми агентурными разведками мира, особенно советской — именно одноразовые шифрблокноты жег Абель-Фишер в тот момент, когда его дверь выламывали агенты ФБР. Абсолютную стойкость обеспечивал случайный ключ длиной больше, чем само сообщение, используемый только один раз, вероятность раскодирования такого сообщения равнялась единице, поделенной на число звезд в галактике. Поэтому при обнаружении такого сообщения оно немедленно валилось в отдел математических исследований управления научных исследований и техники Агентства, занимающийся криптоанализом.
— Сэр, у нас абсолютный, — аналитик Данфорд постучал по зубам торцом карандаша. Дурная привычка, тем более что приходится постоянно ходить к дантисту — расплата за нездоровый образ жизни и постоянное ПЭМИ, несмотря на экранирование комнат и аппаратуры.
— Покажи, — начальник отдела Брайтон подошел к рабочему месту.
— Вот, — аналитик виртуально подчеркнул на экране мышкой строки неизвестного кода.
— Да, вижу. Поставь на сопровождение «плотоядным» это соединение. Выясни все, данные мне нужны уже сейчас.
Брайтон не сомневался. По ведомственной инструкции подобная ситуация требовала немедленного реагирования — абсолютный шифр использовали редко и как правило либо чья-то агентура, либо умные доморощенные террористы и прочие потенциально преступные элементы, которым было лень облегчить работу Агентству и всему разведывательному сообществу из шестнадцати спецслужб и использовать для шифрования обычные коммерческие системы с бэкдором.
— Сэр, с этого соединения идет огромный объем траффика, закрытого этим шифром!
Да, ситуация нестандартная. Мало того, что такие алгоритмы шифрования имеют ограниченное быстродействие и слабо подходят для потокового шифрования, так и генерация подобного объема случайных чисел требует времени. Зашумление канала или все-таки обмен данными? Первое пошло еще с древних систем засекреченной связи, когда в канале все время создавался «шум», чтобы было невозможно отследить начало и конец сеанса. Второе? Ну посмотрим.
— Подключай «икскейскор», «нарусинсайт», «призм», «НСАРИ».
— Есть, сэр!
… Черт бы побрал этот строгий деловой костюм! Заместитель директора по техническим вопросам Роберт Олден ненавидел костюмы. С удовольствием бы надеть свой любимый мешковатый свитер и брюки с вытянутыми коленями — картинное воплощение гиков восьмидесятых, кем он собственно когда-то и являлся, придя в Агентство в конце холодной войны. Несмотря на то, что агентство относилось к минобороны и управлялось не менее чем трехзвездным генералом, все четыре заместителя директора были лицами гражданскими, такая традиция, а блюсти традиции здесь умели. Машинально теребя запонку, Олден слушал монотонное изложение начальника отдела.
— Вот данные по личности этого человека, сэр. Элайя Роуз, докторская степень Калтеха, потом занесло на службу в корпус военных инженеров, отслужил он там три года, после демобилизации устроился в Управление перспективных исследований.
— Чем он занимался в УПИ?
— Исследования в области искусственного интеллекта.
Опять очередной гик с избитой темой ИИ, много лет служившей УПИ верой и правдой в распиле оборонного бюджета. И каждый раз подрядчики утверждали, что еще чуть-чуть, и… Ну короче, понятно. Очередной вечный двигатель в области информационных технологий.
— Вы по телефону упомянули, что он каким-то боком связан с нами.
— Пытался в двадцатом поступить к нам на службу. Не прошел проверку.
— Причина?
— Психологи запороли его сразу. Повышенная самооценка, мания величия. Свойственно многим гикам, но здесь его акцентуации зашкаливали до уровня психической неустойчивости. Хотя действительно его можно было назвать гением. Ай-кью сто девяносто пять — не шутка.
Олден поморщился. Ну почему в современном научном обществе все своим ай-кью меряются, видимо больше нечем. Это конечно показатель, но не абсолютный, как и все тесты для армии, в результате оказывающимися провальными из-за недостоверности обработки данных. Ему своих ста шестидесяти хватало, как у Хокинга, Гейтса и Лундгрена, да-да, того самого, актера и без пяти минут доктора химических наук.
— И тем не менее синдром непризнанного гения такой, что даже наши психологи были в шоке.
— Да. Дальше он два года назад ушел из УПИ и сколотил многомиллионное состояние, играя на бирже, а также разработке онлайн-игр.
— Вот тут ему его ай-кью и пригодился, — усмехнулся Олден.
— Мы сделаем запрос о его биржевых операциях в комиссии по ценным бумагам, но вряд ли одним ай-кью можно заработать шестьдесят миллионов.
— Ого! — Олден присвистнул. — Отмывание денег?
— Ну это надо подключить ФБР, у них там целый отдел этим занимается.
— Не надо никого подключать. Давайте данные и свободны.
— Есть, сэр!
Оставшись один, Олден покопался в тоненькой картонной папке. Надо брать этого Роуза. Прямо сейчас. А разбираться что и как будем потом. Он взял телефонную трубку и набрал номер замдиректора по операциям. Это в принципе его вотчина.
…Оперативная группа Агентства на трех черных «сэбербанах» подъехала к шикарному загородному дому на холме в старом колониальном стиле. Два этажа, никакого кирпича — только камень. Неплохо живут гики, подумал командир группы захвата Брэдли. Ему такое и сниться не могло, ютиться с семьей в дешевом казенном домике в Лауреле придется до окончания службы.
— И помните, подозреваемый обязательно нужен живым, — основное условие, вбитое руководством. При такой постановке задачи чувствуешь себя голым. Кроме дробовиков с резиновыми пулями, баллончиков со слезоточивым газом и тазеров никакого другого оружия не было. Живым — и все. А то, что подозреваемый может начать отстреливаться — на него зарегистрирован «глок» и ремингтоновский помповик — это никого не волнует. Хорошо, если в торс, закрытый броником — обойдется ушибом и переломанными ребрами. А если в голову? Привычный шлем-«германка» плохо держит пистолетную пулю, а импульс от удара такой, что перелом шейных позвонков почти гарантирован.
