– Как тебя зовут?
Женщина печально улыбнулась.
– Имена не важны, у меня слишком много имен, чтобы все помнить. Марта? Берта? Лилия, Роза, Жасмин… – Она запнулась и поправила саму себя: – У нас слишком много имен.
– Ясно. – Должно быть, речь шла сразу о всех призрачных девах, что увивались вокруг лейтенанта Юстаса. – Так о чем ты хотела меня предупредить? Это ты можешь сказать или я сама должна догадаться?
В ее словах не было сарказма. С призраками такое случалось: зачастую их сковывали странные, но очень строгие правила, запрещавшие прямо говорить о чем-то конкретном. Чаще всего – о том, как и почему они стали привидениями, из-за чего застряли в странном состоянии между жизнью и смертью, которое Доброзлая Повариха без обиняков называла «ни там, ни тут». Порой разгадать загадку призрака означало его освободить – именно так Ива освободила Аврору, дочь профессора Сикорского. Однако встречались среди них и такие, которые не могли или не желали говорить ни о чем, кроме своей смерти, и, сказать по правде, это было довольно утомительно. Один такой призрак-зануда облюбовал в Доме хозяйственный чулан и всякий раз, когда Иве требовалась швабра, начинал вещать о том, как любимая жена проломила ему голову сковородкой из-за того, что ему не понравились ее тушеные овощи. После того как Ива выслушала его исповедь сто двадцать семь раз, она жалела лишь о том, что не существует на свете особой сковороды, способной проломить голову призраку.
Марта-Берта обхватила себя руками за плечи, будто ей стало зябко, хотя привидения не чувствуют ни тепла, ни холода.
– Будь осторожна, дитя. Запри свое сердце на замок. Это не твоя судьба, не беги за ней.
– Ты говоришь про лейтенанта Юстаса? – догадалась Ива.
– Бедный красивый мальчик, – печально проговорила женщина-призрак. – Он горит, как свеча на ветру. Будь осторожна, дитя воронов, не спали свои крылья. Нас слишком много, нам не нужна еще одна.
Ива закатила глаза к небу. Сделала несколько тяжелых, глубоких вдохов, вытерла вспотевшие ладони о подол платья… Да кто она вообще такая, эта Марта-Берта-Имена-не-важны?! Кто дал ей право учить Иву жизни?
– Зачем вы преследуете его? – спросила она резко. – Что он вам сделал? Это из-за него вы стали…
Она не сказала слово «привидениями». Но даже не произнесенное вслух, оно повисло между ними, как пелена ядовитого тумана. Призрачная женщина подалась назад – то ли сама отпрянула, то ли из-за порыва сухого ветра, против которого не смогла устоять. Иве же стало жутко неловко – она не хотела, но все же перешла границу дозволенного.
– Ты права, дочь Хозяйки, – тихо проговорила Марта-Берта. – И ты ошиблась. Этот глупый мальчик и в самом деле разбил мое сердце, но я не отдавала его ему. Ни я, ни остальные. Мое сердце навеки принадлежит тому, чьи кости гниют на дне болота из-за того, что глупый мальчишка отдал не тот приказ. Мерзкая смерть, а все из-за тупого упрямства мальчишки, у которого молоко на губах не обсохло… Упрямства и трусости.
Голос Марты-Берты звучал спокойно и ровно, но от ее слов у Ивы по спине забегали мурашки.
– Но… – Ива сглотнула. Ей хотелось крикнуть, что Юстас вовсе не трус. Что это какая-то ошибка. Но женщина-призрак права: Ива и в самом деле многого не знала и еще больше не понимала.
– Я знаю тебя, дочь Хозяйки, знаю, что ты сделаешь, – тихо проговорила Марта-Берта.
– В самом деле? – спросила Ива, которая, напротив, не имела ни малейшего понятия о том, что она сделает или должна сделать. – И что же?
– Ты юна и безрассудна, у тебя большое сердце. Ты попытаешься все исправить.
– Я…
– Ты попытаешься все исправить и все испортишь.
И с этими словами призрачная женщина исчезла. А Ива еще долго стояла посреди двора, глотая горячий воздух. Что значит «все испортишь»?
На чердачной лестнице
Юстас ждал ее, сидя на ступеньке лестницы. Между фигурными балясинами лохматились клочья пыльной паутины, и лейтенант дул на нее и глядел на то, как она выгибается, подобно парусам лодки.
– Куда ты запропастилась, принцесса? – спросил он с лучезарной улыбкой. – Я уж испугался, что ты передумала.
– Нет, не передумала. – Ива посмотрела на колышущуюся паутину. – А ты когда-нибудь видел море?
– Море? – Юстас задумался. – Может быть. Очень давно. Кажется, мы ездили с отцом на море, перед тем как меня отдали в кадетский корпус.
– Почему они преследуют тебя? – перебила его Ива. Лейтенант вздрогнул.
– Кто, красавица?
– Призрачные девушки и женщины, которые вьются у тебя за спиной.
– А! Ты про этих… барышень? Не знаю, красавица. Может, потому, что я им нравлюсь?
Юстас соврал, и Ива это увидела. Однако она не стала упрекать его во лжи. Он был в своем праве. Каждого в этот Дом привела Большая Потеря, но не всякому по силам вытащить ее наружу. Многие, и лейтенант Юстас, похоже, из их числа, даже под крышей Дома продолжали прятаться. В первую очередь – от самих себя.
– Может быть, и так, – сказала Ива, поднимаясь на пару ступеней. – Тогда идем?
Лейтенант молча поднялся. Отряхнул пыль с белоснежных манжет и все так же, не говоря ни слова, двинулся за ней следом. Ива мысленно себя выругала. Вот кто ее за язык тянул? Как всегда сунула нос куда не просили… Но слова сказаны, обратно их не воротишь.
Так они и поднимались в мрачной тишине, и только когда до чердачной двери оставался один лестничный пролет, Юстас нарушил молчание.
– Иногда они приходят ко мне ночью, – сказал он, глядя мимо Ивы. – Ничего не делают, ничего не говорят – стоят вокруг кровати и смотрят. А я притворяюсь, будто сплю, хотя я вовсе не сплю…
Ива промолчала.
– Должно быть, они не могут простить мне того, что я выбрался, а другие нет. Я так думаю. Они же ничего не говорят, хотя могут… Но они только стоят и смотрят.
– А как ты выбрался? – осторожно спросила Ива.
На лице Юстаса появилось затравленное выражение, которого она никогда прежде не видела. Скулы вытянулись, он злобно ощерился. От неожиданности Ива отпрянула, но Юстас быстро взял себя в руки.
– Не помню. Я почти ничего не помню. Я очень старался обо всем забыть и, кажется, преуспел… Я помню, как подошел к воротам этого Дома – замерзший, голодный и без сапог – и как твоя Матушка впустила меня. Она сказала, что я могу оставаться столько, сколько захочу… Но не спрашивай меня, красавица, о том, что было до этого.
– Как скажешь.
Про себя же Ива решила, что всему свое время. Придет срок, и она узнает историю лейтенанта Юстаса, как узнает и историю Некто Тощего, и все другие пока еще скрытые от нее истории. И вот тогда она все исправит. Исправит, а не испортит, что бы там ни говорила Марта-Берта. Она же призрак, в конце концов, а призраки не видят дальше собственного носа. Они живут прошлым, а не будущим, что они вообще могут знать? Ива обернулась к Юстасу и ободряюще улыбнулась, как будто говоря: «Все будет хорошо». Но Юстас смотрел в другую сторону.
