– Э… Конечно. – Кати достала наконечник.
Они остановились под желтым фонарем. Совсем рядом с ее домом – Кати уже видела окна своей квартиры. На кухне горел свет, однако никакого силуэта в оконном проеме Кати не разглядела. Она не поняла, обрадовало ли ее это открытие или же, наоборот, – расстроило. Конечно, мама не обязана торчать у окна, высматривая блудную дочь. За лето она вполне могла смириться с ее долгими отлучками, и вообще, у нее хватало и других дел. Но все же… Кати вдруг задумалась над тем, сколько раз она задерживалась допоздна именно для того, чтобы мама ее ждала. Странный способ напомнить о своем существовании, а если подумать, еще и подлый. Она ведь должна заботиться о матери, а не потакать своему эгоизму.
– Ты что-то заметила? – услышала она голос Яниса будто из другого мира.
– Что? Нет, просто задумалась. Вот держи. – Сняв самодельное украшение с шеи, Кати протянула его Янису, а сама снова повернулась к окну. Все еще никого.
Янис осторожно взял наконечник стрелы и поднес к самому носу. Повертел, потрогал острие – Кати хотела предупредить его, чтобы он был аккуратнее, но, похоже, он и так это прекрасно понимал.
– Я видел каменные наконечники в музее, – сказал он. – Настоящие, которые делали первобытные люди.
– Настоящие? – переспросила Кати. Почему-то она обиделась. – А этот, по-твоему, не настоящий?
– Как бы тебе сказать. Не совсем настоящий…
– В смысле? – насупилась Кати.
– Ну, он, конечно, каменный, и определенно это наконечник стрелы, только… – Янис глубоко вдохнул. – В музее была сувенирная лавка, и там, среди всего прочего, продавались похожие наконечники – дюжина за десятку. А все потому, что это подделки, имитация, сделанная современными орудиями. Посмотри на края – если приглядеться, то можно увидеть следы ножа или напильника, чего-то вроде.
– И что это доказывает? – спросила Кати. Она не столько забрала, сколько выхватила наконечник из рук Яниса. Вот гоблин сразу понял, что это чудесная, волшебная вещь, Янис же зачем-то пытался убедить ее в обратном.
– Не знаю. – Янис пожал плечами. – Может, и ничего, а может, что-то. То, что всякие такие штуки часто не то, чем кажутся. Или то, что чудеса могут оказаться гораздо ближе, чем мы думаем. Или что-то еще.
– А может, – сердито сказала Кати, – это доказывает, что кто-то не хочет видеть чудеса там, где они есть.
– Я не…
– Ладно, проехали. Мне пора домой, поздно и вообще. Сколько сейчас времени, кстати?
Янис глянул на наручные часы.
– Без четверти семь, – сказал он, и Кати искренне удивилась тому, что еще так рано. Если судить по темному небу, по мерцающему свету фонарей, по тому, что на улице нет ни одного прохожего, уже перевалило за полночь. А оказывается, вовсе она не задержалась и вернется домой как раз к ужину. Кати, впрочем, сильно сомневалась, что сможет съесть сегодня хоть что-то, даже мамину стряпню.
– Хорошо, – сказала она. – На ярмарке нас ждут ночью, будет время подготовиться.
Она еще не придумала, как улизнуть из дома, но время есть. На худой конец можно, например, связать веревку из простыней.
– Да… – неуверенно сказал Янис.
Кати тут же напряглась.
– Ты же пойдешь со мной? Я про ярмарку гоблинов, ну или что там у них на самом деле.
Янис посмотрел куда-то поверх ее головы.
– Почему-то мне кажется, что у меня нет выбора.
– Всегда есть выбор, – сказала Кати, хотя сама в это не верила.
Янис хмыкнул:
– Нет. Всегда есть иллюзия выбора. И потом – это же мое второе испытание, так? Мы все еще бежим за той вороной?
Кати склонила голову набок.
– Нет. Это уже третье испытание. Значит, встречаемся на этом самом месте. В полночь? Нет, лучше в половину первого.
– Я буду ждать.
И вдруг, безо всякого предупреждения, быстро нагнулся и клюнул ее в щеку. Прежде чем Кати успела понять, что произошло, Янис торопливо зашагал прочь от фонаря. Она же осталась стоять под золотистым конусом света, отражавшегося от капелек дождя. Стояла и улыбалась как идиотка.
Что это такое?
– Привет! Я дома!
Кати открыла дверь и проскользнула в квартиру. На секунду остановилась на пороге, вдыхая запах готовящейся еды – мама варила суп. Этот запах не шел ни в какое сравнение с чарующими ароматами в ресторанном дворике – даже воспоминания о них оказалось достаточно, чтобы у Кати потекли слюнки. Но именно запах в квартире был правильным, именно он был настоящим.
В ответ на ее приветствие из кухни донесся голос матери, однако ее слова заглушил громкий плач Герберта-младшего – младенец решил, что тоже должен поздороваться с сестрой.
В квартире вообще оказалось на удивление шумно. Из спальни доносился звук работающего телевизора – ее недоотчим смотрел какой-то матч. Орали комментаторы, а иногда и сам Герберт начинал вопить: «Давай, давай!» или «Разуй глаза, идиот!» Другой отец наверняка бы вышел посмотреть, почему его отпрыск так раскричался, но Герберт лишь прибавил громкость.
– Что-то ты долго сегодня, – сказала мама, выглядывая в прихожую. Одной рукой она прижимала к груди ребенка, а в другой держала поварешку. – Сильно промокла? Не замерзла? Есть будешь?
– Нет, нет и нет. Я не голодная, – сказала Кати, стягивая куртку. – Перекусила в торговом центре.
Кати, впрочем, не собиралась рассказывать, чем обернулся этот перекус. Есть вещи, о которых родителям говорить не стоит. Мать сурово сдвинула брови.
– Делать тебе больше нечего. Я смотрела одну передачу… Знала бы ты, из чего на самом деле делают все эти наггетсы-шнаггетсы, в жизни бы их есть не стала…
Кати поперхнулась.
– Даю слово, в жизни их есть не стану.
– Вот и славно, – улыбнулась мама. – Я супчик сварила, как ты любишь, с фрикадельками. Точно не будешь?
– Спасибо, ма, я честно не… – Кати потянулась, чтобы повесить куртку. Но зацепилась за мамино пальто да и опрокинула половину одежды с вешалки на пол. Зазвенели выпавшие из кармана ключи, покатилась по ламинату мелочь. Герберт-младший с перепугу завопил что есть мочи.
– Черт! – не сдержалась Кати. – Да что же это… Я случайно!
Она кинулась собирать упавшую одежду. Мать торопливо принялась укачивать младенца: тише, тише…
– Да что тут у вас происходит?! – Герберт выскочил из спальни. – Я могу спокойно посмотреть игру?
Красное лицо блестело от пота.
– Все в порядке, – сказала мама. – Просто Катинка случайно уронила куртку, а Герти немножко испугался…
– Не называй его так, – запыхтел недоотчим. – Его зовут Герберт, и никак иначе. Случайно уронила? Ты, случаем, не накурилась?
