– Да пошла ты в жопу! – взорвался Герберт. – Совсем охренела? С какого хрена я должен что-то передавать руководству?
– Ну, зачем так грубо? – изумилась Джулия. – Разве вас не беспокоит резкое ухудшение экологической обстановки, вызванное хозяйственной деятельностью…
– С хрена ли? Все, что меня беспокоит, так это то, что эта пигалица связалась с какими-то недоумками, а у меня из-за этого могут быть проблемы. На все остальное плевал я с высокой колокольни.
А поскольку слов ему показалось недостаточно, Герберт громко и смачно сплюнул себе под ноги.
К ним уже начали подтягиваться другие активисты, а вместе с ними и доктор Салазар. Вид у всех был озадаченный и хмурый, парни, хоть и выглядели хлюпиками, подтянулись, чтобы казаться и выше, и шире в плечах. Конечно, Герберт все равно выглядел крепче любого из них – случись драка, ни у парней, ни у Салазара не было бы шансов. Только Герберт стоял тут в одиночку, а против него выстроилось восемь человек. Герберт, конечно, был дураком, но не идиотом, чтобы идти против толпы, даже такой маленькой.
– Всё, – выдохнул он. – Нет времени у меня с вами лясы точить. У меня настоящие дела есть. Ты!
Он указал пальцем на Кати, и, пусть до нее не дотронулся, она вся дернулась, как от электрического разряда.
– Живо в машину. Потом поговорим. Здесь, как я погляжу, слишком много советчиков. Проклятье! Ведь знал, что когда-нибудь ты подложишь свинью!
– Никуда она с вами не поедет, – резко сказала Джулия. Лицо ее потемнело. – С чего это вы ей указываете?
Но этим Герберта было не прошибить. Он скорее бы съел собственную шапку, чем позволил себе отступить перед какой-то девицей. Разумеется, на Кати ему было плевать. Все, что его беспокоило, – это то, что ее участие в акции могло обернуться проблемами на работе. А пойти на такое Герберт никак не мог – в конце концов, он ведь должен выплачивать кредит за машину.
– Я ей указываю? Ха! Хочу и указываю. До тех пор, пока она живет в моем доме, ест еду и одевается в шмотки, купленные на мои деньги, – я устанавливаю правила!
У Кати аж глаза на лоб полезли – такой подлости она не ожидала. А что хуже всего, возразить ей было нечем. Квартира, в которой они жили, и в самом деле принадлежала Герберту, и по большому счету они жили у него на птичьих правах. Ее мать ему не жена; несмотря на общего ребенка, они не расписались. Так что в любой момент он мог выставить их за дверь, и никто бы его не остановил – козырь, который ей нечем крыть.
– Так что, барышня, ты поедешь со мной! – выкрикнул Герберт. Горячие капли слюны обожгли Кати лицо. Она подняла руки, защищаясь. – И нечего мне тут! Марш в машину… И пошевеливайся!
Он распахнул заднюю дверцу, и Кати, к своему ужасу, сделала шаг вперед.
– Эй! Ты вовсе не обязана с ним ехать, – сказала Джулия, удержав ее за плечо. – Он не может тебя заставить. А если попытается, мы вызовем полицию.
При упоминании полиции глаз Герберта дернулся.
– Полицию? Конечно вызывайте. Посмотрим, что они скажут. Что-то я сомневаюсь, что у вас тут законная акция.
Он мерзко хихикнул. Джулия на долю секунды растерялась – и не мудрено, с учетом того, какие сложные у нее отношения с законом. Но и этого Герберту оказалось достаточно. С удвоенной силой он пошел в атаку.
– Если не ошибаюсь, – процедил он, – для всяких таких акций нужно разрешение городской администрации. Есть у вас такое разрешение? Хотел бы я на него взглянуть.
– Никакого разрешения не нужно, – ответила Джулия, но в ее голосе прозвучало сомнение. – Мы не на территории города, так что…
– Это ты полиции будешь объяснять, дорогуша.
– Я поеду, – тихо сказала Кати.
– Что? Не дури, этот…
– Я поеду с ним, – повторила Кати громче. – Прости, но… Так будет лучше для всех.
Герберт победно ухмыльнулся.
– Чего? Совсем, что ли? Для кого это лучше? – завелась Джулия, но, встретившись взглядом с Кати, прикусила язык. Сложно сказать, что именно она прочитала в ее глазах, но ее зрачки расширились.
– Так надо, – сказала Кати, убирая руку Джулии со своего плеча. – Поверь мне.
– Погодите. – Доктор Салазар наконец вспомнил, что и у него есть язык. – Что здесь происходит? Я, конечно, не…
– Не сейчас, – перебила его Джулия. – Я тебе объясню, но потом. Она знает, что делает.
– Но…
Джулия сжала его руку и отрицательно покачала головой. Некоторое время они молча смотрели друг на друга, как будто вели напряженный телепатический спор, и в конце концов Салазар сдался и отступил.
Кати шагнула к машине, чувствуя себя так, словно без хлыста и револьвера входит в клетку с голодным тигром. В подтверждение ее мыслям Герберт оскалился, продемонстрировав крупные желтые зубы. Ему не помешало бы посетить стоматолога, но очевидно же, что «сейчас он не мог себе позволить такие траты». Все происходящее в какой-то момент стало напоминать причудливый спектакль, и Кати совсем не нравилась отведенная ей роль. Но ничего поделать она не могла.
Она обернулась к лесу и нисколько не удивилась, когда увидела, что из зарослей борщевика на нее глядит Вереск. На лице таинственной девочки не было ни капли сочувствия, лишь любопытство. Но она здесь, и это главное.
Кати нашарила под одеждой каменный наконечник стрелы – дурацкий талисман, который не принес ей удачи. Столько времени прошло, а проклятый камень так и не заговорил, и ждать больше у нее не осталось сил. Кати сжала наконечник в кулаке и сорвала с шеи.
– Ну? Долго тебя ждать? – услышала она сквозь гул в ушах. – Я, между прочим, опаздываю.
– Я иду, – беззвучно ответила Кати. А затем размахнулась и швырнула каменный наконечник Вереск. Девочка поймала его на лету, кивнула и растворилась в зарослях.
Медленно прошествовав мимо Герберта, Кати забралась на заднее сиденье машины и прикрыла глаза. И в тот же миг дверца громко захлопнулась. Как мышеловка.
Другие люди
Почти час, если не больше, Ива сидела на дереве, не спуская глаз с Черного Замка, обернувшегося Великаном. Была во всем этом какая-то злая ирония, и в другой раз Ива, возможно, посмеялась бы над подобной шуткой. Когда она была маленькой, Матушка рассказывала ей множество сказок про злых великанов, живущих в неприступных замках, и о глупых рыцарях, осмелившихся бросить им вызов, – жуткие кровавые истории, чаще всего с плохим концом. В этих историях рубили головы и вспарывали животы, заживо варили в котлах и сжигали, ели человеческую плоть и пили кровь, и великаны обычно выходили победителями из всех схваток. Но такого, чтобы великан не жил в замке, а сам оказался замком, не встречалось ни в одной, даже самой странной из Матушкиных сказок.
Ворон то и дело улетал и возвращался снова, а один раз даже принес ей рыжую полевку. Это было мило, но Ива вежливо отказалась от угощения. Она все думала над тем, что теперь делать, но ни одной стоящей мысли не пришло в голову.
