– Разумеется жив! Не такая уж большая высота. Кто-нибудь может мне объяснить – что тут вообще случилось?
– Это подземные газы, – Кати услышала за спиной незнакомый голос. – Метан и все такое – на свалках обычное дело. Скапливаются, скапливаются, а потом как рванет.
– Точно, точно… – Остальные рабочие одобрительно загудели.
Кати обернулась. Подземные газы? Неужели… Неужели они ничего не видели? Не слышали рева Хозяина? Неужели никого не удивляют внезапно выросшие деревья? Но похоже, так оно и есть. Кати нашла взглядом Иву – та стояла в стороне, у толстого ствола и, кажется, с кем-то разговаривала. На ветке над ее головой раскачивался черный ворон.
В этот момент Рольф громко закашлялся, сплевывая кровь, и оглядел столпившихся вокруг людей. Кати он будто и не заметил, а вот на Джулии взгляд задержался.
– Ха… Всегда знал, что последнее, что я увижу перед смертью, будет наглая рожа Джулии Папильон… Но не думал, что это случится так скоро.
– Обойдешься, Петерсен, – сказала Джулия. – Во-первых, ты не умрешь. Сейчас отвезем тебя в больницу, и завтра будешь как новенький. А во-вторых, даже не думай умирать. Кто будет наводить здесь порядок?
Рольф снова кашлянул.
– Мы могли бы это сделать вместе…
Джулия со свистом втянула воздух и закатила глаза.
– Опять двадцать пять! Это было бы, наверное, жуть как трогательно, но, прости, нет. Ты не в моем вкусе. К тому же… – Она обернулась к топчущемуся в отдалении Салазару. – В общем, у меня другие планы.
– Так и знал, что ты это скажешь, – вздохнул Рольф.
– Тебе вообще лучше молчать, – перебила его Джулия. – Кто-нибудь, помогите отнести его до машины…
Вокруг началась какая-то суета, посыпались советы о том, что правильнее делать – везти его сразу в больницу или же вызвать «Скорую». Кати пятясь отступила. Ее помощь здесь не требовалась, она опять была никому не нужна. Кроме…
Быстрым шагом, срываясь на бег, Кати подошла к стоящей у дерева Иве. И нисколько не удивилась, увидев рядом с ней девочку в легком платье, которую встретила утром в лесу. Девочка стояла босыми ногами по щиколотку в снегу и очень сосредоточенно ковыряла пальцем в носу.
– Ты же знаешь Вереск? – спросила Ива, кивком указав на девочку. – Она древесная дева. Я бы познакомила тебя с ее братьями и сестрами, но они не особо общительные ребята.
– Древесная дева? То есть дриада?
– Не! – Девочка глубоко зевнула. – Просто Вереск.
– О… Очень приятно, – сказала Кати, не представляя, что еще тут можно сказать. Девочка снова зевнула.
– Это они нас спасли, – сказала Ива. – Вереск, Рябина, Ясень и остальные. Я позвала их, и они пришли.
– Спасли… – повторила Кати. – Но как?
Вереск похлопала себя по щекам. Выглядело так, будто девочка засыпает прямо на ходу и держится лишь из последних сил.
– Думаю, когда-то он был одним из нас, – сказала она. – Или кем-то вроде. Но его корни отравили, и он стал расти и расти и уже не мог остановиться. Нам повезло, что здесь высадили эти липки. Они были слабые и сами бы не справились, но мы дали им силы и их корни смогли его задавить.
– Так вот почему его тошнило от дерева! – догадалась Кати. – Потому что он сам был деревом!
– Не совсем, но… что-то в этом роде, да. – Вереск усмехнулась и повернулась к Иве. – Прости, но я должна уходить. Мое время уже давно пришло, и я очень устала из-за всего этого. Не хотелось бы уснуть прямо здесь.
Ива взяла ее за руки и крепко поцеловала в лоб.
– Конечно. Увидимся весной?
Вереск рассмеялась.
– Приходи смотреть, как я цвету. И ты тоже приходи.
Она помахала Кати, а затем шагнула за ствол дерева и исчезла, будто ее и вовсе здесь не было.
– Надо же… – проговорила Кати, качая головой. – Нас спасли деревья! Это как Бирнамский лес. Нет, нет! Кад Годдо!
Ива покосилась на подругу.
– Что?
– Кад Годдо, – повторила Кати. – Древняя поэма о битве деревьев, очень красивая. Про то, как разные деревья пришли на битву, кажется, с чудовищем с сотней пастей… И Вереск там тоже был, он шел на битву и был очень храбрый.
– Еще какой храбрый, – кивнула Ива. – Как ты сказала? Битва деревьев? Мне нравится.
И они одновременно замолчали, глядя друг другу в глаза.
– Теперь ты уйдешь, да? – Лицо Кати помрачнело. – Исчезнешь и неизвестно когда появишься снова?
– Скоро, – улыбнулась Ива. – Тебя нельзя оставлять одну надолго, иначе ты опять во что-нибудь вляпаешься.
– Вляпаюсь, – уверенно заявила Кати. – Если так нужно, чтобы ты пришла скорее, – обязательно вляпаюсь.
Ива фыркнула.
– Я знаю.
Но к ним уже кто-то приближался.
– Катинка! Собирайся. Поедем домой. Твоя мать мне уже звонила, она там места себе не находит, куда ты запропастилась. Я сказал ей, что ты со мной, но она все равно волнуется. Женщины…
– Уже бегу, – обреченно сказала Кати. – Боюсь, я должна идти.
– Не бойся, иди.
Они обнялись на прощание. Через ее плечо Ива посмотрела на переминающегося с ноги на ногу Герберта и нахмурилась.
– Будь с ним начеку, – зашептала она на ухо Кати. – Он слабый человек. И то, что было здесь, могло застрять у него в голове…
– Что ты хочешь сказать? – напряглась Кати.
– Не знаю, – вздохнула Ива. – Но такие вещи не проходят бесследно. Будь осторожна.
Связь близнецов
Снег валил крупными хлопьями, сыпал не переставая, снежинка за снежинкой укутывая землю холодной пуховой периной. На голых ветвях уже собрались пушистые белые шапки: то и дело они обрушивались вниз, но на их месте тут же вырастали новые, и так раз за разом. Лес готовился к долгому зимнему сну. Этот снег, Ива даже не сомневалась, не сойдет до самой весны, а грядущая весна придет поздно.
Они сидели на стволе поваленного дерева на опушке – стройная черноволосая девочка, не по погоде легко одетая, и невысокий плотный мужчина в шерстяном пальто и красной вязаной шапочке, натянутой по самые уши. Мужчина дрожал от холода, девочке было все нипочем. Вместе они выглядели странно. Словно существа из разных миров, встретившиеся на границе и вдруг обнаружившие, что их объединяет куда больше, чем оба могли подумать. Им было о чем поговорить. Да только разговор не клеился. Оба молчали.
Ива то и дело поглядывала в сторону лесной чащи, туда, где ее ждали дом, теплый очаг, вкусный ужин, приготовленный заботливыми руками Доброзлой Поварихи, и история, которую она расскажет за общим столом. Ее ждут восторги и аплодисменты, ахи и охи от благодарных слушателей. Роза начнет причитать, а под конец так разволнуется, что чуть не переменится; Некто Тощий станет закатывать глаза и заламывать руки, а Китайские Младенцы будут шушукаться под столом. А если вдруг на ужин придет ее крестный – всякое ведь может случиться, – то он отругает ее распоследними словами, но при этом будет светиться от гордости… И только Матушка промолчит, лишь улыбнется ей своей загадочной улыбкой. Она уже знает эту историю, знает так, словно все это время стояла у нее за спиной.
