Я кивнул. Не обошлось. Септинидом, правда, не пахло, но запах мог уже выветриться, да и я не смеллист. Значит, наш Прыгун заглянул в комнату Киры, а потом отправился сюда. Если он действительно военный инженер, этот ее отец, которому мешают крики ребенка, то в аптеке есть вещи, способные его заинтересовать. Химия и военное дело всегда идут рука об руку.
- Что сказали? – спросил я, уже зная ответ на свой вопрос.
- Что это дело по вашей части, тут магия замешана. Пошли вроде вас искать, но там по пути к вашему дому кабачок, сами знаете. Наверно, до сих пор там сидят.
Я понимающе кивнул. В здешней глуши дела делались именно так: неторопливо, с обязательным заходом в питейное заведение. По летнему времени там подавали освежающие коктейли, и шеф Литтлфилд рассказывал, что они здорово проясняют голову и способствуют мышлению.
Может быть. Я не проверял.
- Возможно, что-то все-таки пропало? – поинтересовался я. Ким замялся.
- Знаете, милорд, самому странно, но у меня тут на столе была фигурка жабы из сердолика, - признался он. – Денежная жаба, я сам-то с юга, так у нас принято посадить ее и в рот монетку положить, чтобы деньги водились. И вот вчера она была, а теперь нету. А монетка осталась.
Я подошел к столу Кима: судя по расстановке предметов, жаба была крупная, с мой кулак. Серебряная крона лежала на столе – это и правда было странно, взять фигурку и оставить монету.
Зачем Прыгуну сердоликовая жаба?
- В ней была магия? – уточнил я. Иногда в такие фигурки помещают чары – на богатство, на успех, на привлечение покупателей. Ким отрицательно мотнул головой.
- Нет. Просто жаба.
Я вспомнил жабьего принца, которого приволок Турген. Мне показалось, что я стою на краю разгадки, но не знаю, куда смотреть – это было неприятное липкое ощущение.
- Он заглядывал в ваши книги с рецептами, верно?
- Да, все пролистал, - кивнул Ким. Я представил, как все было: Прыгун появился в центре магазинчика, осмотрелся, прошел по залу, читая этикетки, потом переместился к столу, познакомился с записями Кима и, захватив сердоликовую жабу в качестве сувенира, выпрыгнул обратно в родной мир Полины.
Что, если он работает не над оружием, а над болезнью? В очередной свой визит расколет пузырек, вирус разлетится по всему региону, оставляя после себя скрюченных мертвецов на дорогах, выстрелы полиции и армии, наглых мародеров… Я слишком ярко представил себе картину запустения после эпидемии – а в общем-то, почему бы и нет? Мир будет занят поисками лекарства, и никто не сможет сопротивляться, когда из зеленых вспышек на нас посыплются войска иномирян…
Ну что ж, пусть попробует, если он такой смелый. Я не собирался отдавать Прыгуну ни своего мира, ни своих друзей.
- У вас сын сильно плакал, когда был маленьким? – спросил я. Ким хотел было поинтересоваться, зачем это мне, но потом решил просто ответить на вопрос.
- У, милорд, он не плакал, он ревел, как небесная труба в Судный день! – рассмеялся аптекарь. – Я даже подушки к голове привязывал, это никаких сил не было терпеть. А потом вдруг бах! Как отрезало. Помню, мы с Эммой проснулись утром, смотрим друг на друга и понимаем: что-то не так с нами. А потом поняли, что не так: мы с ней спали всю ночь!
Мы посмеялись вдвоем.
- Если что-то вспомните, дайте мне знать, - сказал я. Ким кивнул, и я отправился домой.
Арден мне, конечно, друг. Но иногда не стоит оставлять друзей одних слишком долго.
***
Полина
- И что же, в вашем мире принято вот так вставать и уходить?
Арден снял свои синие очки, осторожно убрал в карман и теперь выглядел спокойно и мирно. Мы сидели в гостиной и пили чай с крошечными фруктовыми пирожными. Кира и Турген посадили лягушонка в большую банку, накидали ему травы и каких-то мошек и теперь смотрели за тем, как он пытается поймать муху, выбрасывая длинный ярко-красный язык.
- Да, - ответила я, стараясь говорить как можно спокойнее. – Мужчина может уйти от жены и детей, и ему никто и слова не скажет.
Арден пожал плечами.
- А у меня нет ни жены, ни детей, - признался он. Губы дрогнули, расползаясь в улыбке, сверкнули зубы, но теперь это не выглядело хищным. Возможно, я просто стала привыкать. – Но я бы не ушел.
Некоторое время мы молчали. Я поглядывала в сторону дверей: ну где же там Джейми? В обществе Ардена мне было не по себе – и чем дольше мы сидели вот так, рядом, тем сильнее становилось мое внутреннее неудобство.
Он смотрел слишком пристально и цепко. Он держался слишком близко.
- И вы работали в типографии? Художницей?
Я кивнула.
- Да, я создавала макеты книг. Рисовала что-то на заказ, что-то для себя.
- А! – улыбка сделалась еще шире. – Так те птицы на колонне – ваша работа?
- Моя. Турген там написал одно слово, и мы решили его вот так убрать.
- Прелестно, - Арден негромко рассмеялся. – Вы и правда умеете держать кисть в руках, но наши местные холстомараки не дадут вам развернуться. Впрочем, если пожелаете, то их можно и подвинуть.
- Джейми уже сказал, что они могут меня поколотить.
Смех Ардена сделался громче. Я невольно задумалась, как это – жить, постоянно смеясь и улыбаясь. Или это просто я его забавляла так, что он не мог не улыбаться?
- Милая моя, кто же им позволит! – он вдруг сделался серьезным и добавил: - Если хотите рисовать – рисуйте. Это единственный выход, просто делайте свое дело, и никто вас не остановит.
Мне понравилась его решимость, но меньше всего мне хотелось, чтобы Арден был моим защитником. Я понимала, что эта защита может мне дорогого стоить – потом, когда придет время расплачиваться за чужую доброту.
Джейми был совсем другим. Рядом с ним было спокойно и надежно. Я не чувствовала себя так, словно стою на палубе, а кругом бушует буря. Впрочем, кому-то нужно именно это – ощущение опасности и опоры, уходящей из-под ног.
- Джейми уже заказал мне роспись комнаты для Тургена, - сказала я. Арден понимающе кивнул и вдруг взял в руки мой длинный пояс и задумчиво принялся накручивать его на палец.
- Отличная мысль, - одобрил он. – Мне никогда не нравился потолок в моей спальне… возьметесь за него, когда закончите здесь? Хочется там какую-нибудь мифологическую баталию, ну или триумф Айзорины.
- Айзорина – это кто? – уточнила я, отодвигаясь подальше. Ардена это не смутило – он двинулся за мной.
- Богиня страстной любви, - объяснил он. – Античность, все в таком духе… Это снова в моде, ну и потом сами понимаете, гораздо приятнее рассматривать картину, чем трещины в побелке.
Наглец! Я понимала, из какого положения рассматривается потолок.
