Прин, не имевшая никаких украшений, почувствовала, что тревога, замеченная ею только теперь, прошла. Все кругом, Тетти и Роркар в том числе, тоже перевели дух. Астролябия же, которую она украшением никогда не считала, приобрела новую ценность, когда граф обратил на нее внимание.
– Да, ваше сиятельство, – сказала она и добавила, как учила бабушка: – Благодарствую. – И снова тронула лоб кулаком.
– Поклонись от меня родителям, – сказал граф Тетти. – А тебе, Роркар, желаю, чтобы племянник оправдал все твои ожидания. – И пошел к двери, не дожидаясь ответа.
– Ну-ну, – Роркар снял руку с плеч Прин. – Как это любезно со стороны графа… я, понятное дело, не против. Ты зайди ко мне чуть попозже. Не на ужин… ты ведь уже поела?
– А то, – подтвердила Кика.
– Ну и хорошо. Посидим, пивка попьем. Без затей, как у его сиятельства. – Смех Роркара по сравнению с улыбкой графа казался до странности неуверенным. – Приходи через часок вместе с Тетти. Придешь ведь?
Прин поначалу восприняла слова Роркара как приказ, но теперь расслышала просьбу и ответила:
– Да, хозяин. – Может, опять кулак приложить ко лбу?
Граф уже собрался выйти, но тут завеса у двери откинулась, и вошел Ирник. Он-то, как показалось Прин, прямо-таки треснул себя по лбу и придержал дверную шкуру для графа. Синий плащ выплыл вон, завеса упала, Ирник разжал кулак и почесал лохматую голову.
– Так придешь, значит? – Мозолистые пальцы снова тронули Прин за плечо. – С Тетти. И с Ирником.
– Да, хозяин. – Прин, чувствуя себя неловко, тоже направилась к выходу. – Конечно.
Сырой воздух окутал ее. С крыши капало, по мокрой дороге удалялась повозка.
– Госпожа… – прошелестел кто-то слева. Скрюченное тело, упершаяся в стену рука.
– Брука? – Прин видела на женщине ошейник, но не была уверена, что это она.
– Шпионить сюда пришла, госпожа?
– Что? – Да, это была Брука, а из-за угла показался Мурхус. – Почему ты так говоришь?
Рабыня гнулась в три погибели, как раньше над миской – со спиной что-то?
– Откуда она у тебя, девчонка? – Брука схватилась за астролябию. – Кто из северных вельмож прислал тебя сюда? Говори, если жизнь дорога! – Цепь врезалась в шею Прин. – Он ее видел, от него ничего не скроешь.
– А я ничего и не скрываю! Мне ее Освободитель дал. В Колхари. Я ношу ее потому… – Прин не знала, почему, собственно, ее носит.
Брука взглянула на Мурхуса.
– Диск Безумной Олин вернулся в Гарт случайно? Потому лишь, что тебе его подарили – и он его видел? – прохрипел тот. – Круг навлечет безумие на всех нас, всех погубит – ты сама безумна, раз его привезла. Зря ты сунулась в Гарт. Как только над деревьями показалась колокольня Вигернангхского монастыря, тебе следовало скакать, бежать, ползти прочь, за пределы земель барона Альдамира! Твое неразумие весь Неверион приведет к гибели!
– Но он ее видел, – объявила Брука. – Я заметила. Теперь уже поздно.
– Она нужна ему? – Прин, как ей тогда думалось, обуял гнев, но позже она поняла, что это было нечто большее – сильнее даже, чем страх. – Так пусть забирает!
– Он не может, – сказал Мурхус, подойдя к Бруке. – Граф, как и мы, не может отнять ее силой – ты должна отдать ее по собственной воле.
– Может, и тогда не получится, – прошептала Брука. – Слишком велика ее сила.
– Мне она ни к чему! – Прин сняла с шеи цепь. – Забирайте и выкиньте, если надо…
Брука попятилась, заложив руки за спину. Мурхус вернулся за угол, выставив оттуда синий глаз и мокрую прядь.
– Я не знаю, зачем привезла ее! – крикнула Прин. – Я не шпионка! Я говорила это тому, кто мне ее дал, и вам говорю…
Дверная шкура скрипнула деревянными кольцами. Вышел Роркар в обнимку с Тетти, за ними Ирник.
Взгляд Роркара упал на астролябию в руках Прин – она не удивилась бы, если б от бронзового диска посыпались искры. Легкое прикосновение к плечу заставило ее вздрогнуть, но это просто капля упала с крыши.
Рабов как ветром сдуло.
– Так как, придешь? – спросил Роркар. – Через часок то есть?
– Да, хозяин. – Прин снова надела на шею цепь, и за этим ничего не последовало. Астролябия не жгла ее, не холодила, не гудела, не звенела и не тряслась.
Трое мужчин ушли, и Прин понемногу пришла в себя. Роркар явно не усмотрел ничего особенного в… в круге Олин. Другой звездный круг – так, кажется, говорила сказительница? Прин впервые за все это время вспомнила о молодой королеве, убившей столько людей. Роркар видел лишь, как девушка надевает на шею подвеску, сделанную в этих краях. И его сиятельство граф тоже не подал виду, что астролябия знакома ему… если не считать его требования, чтобы Прин завтра явилась к нему, одетая точно так же.
Ветка снова окатила ее дождем, вогнав в дрожь.
Из нескольких крытых соломой хижин сделали один дом, добавив где каменную, где деревянную стенку. Дождь то переставал, то опять накрапывал. На западных холмах лежали тучи, пробитые косыми лучами солнца, медный свет падал на глинобитную стену. На востоке сады, хмельники, строения пивоварни, бараки для рабочих накрыла тень с моря, лежащего где-то позади, за утесами и кривыми соснами.
Прин постучалась. Дощатая дверь не была заперта, но ей никто не ответил.
Она постучала снова. Листья зашумели под сильным порывом ветра и затихли опять. Может, дом не тот? Но ей указали этот, и она сама не раз видела, как Роркар туда заходит…
Постучав в третий раз, Прин толкнула дверь и вошла. Солнце светило в западное окно, и запах влажных циновок перенес ее в горы, в дом женатого кузена – там так же пахло зимним утром, когда таял выпавший ночью снег.
Из другой двери вышла девушка, вытирая полотенцем короткие курчавые волосы. Голая, не считая ошейника, и ненамного старше – или моложе – Прин.
– Прошу прощения?
– Меня приглашали…
– А, так ты и есть учительница Тетти?
Прин кивнула.
– Хозяин говорил о тебе, но я почему-то думала, что ты парень, да и постарше. Пойдем со мной. – Девушка бросила полотенце на скамью.
По коридору они пришли на веранду, откуда открывался изумительный вид на холмы и долины.
– Принести чего? – спросила рабыня. Роркар пробурчал что-то невнятное, но она, как видно, его поняла. Роркар, сидящий за столом, был в сандалиях.
– Садись, – помолчав, сказал Тетти. – Дядя не против.
– Кто ты такой, чтобы знать, против я или нет? – рявкнул Роркар. Прин застыла на месте, и удивленный этим пивовар бросил: – Садись, садись. С чего бы я возражал.
Из-за сырых циновок ей показалось, что она вернулась домой, но теперь это чувство прошло. Прин скользнула на скамью рядом с Тетти.
