— А мне кажется, кто-то пытается меня водить за нос? — вгляделся в меня Мир.
— Нет, ты что? — подняла я брови вверх. — Ни о чём таком совершенно не думала.
— Ты хорошая актриса. Наверное, — ухмыльнулся он. — Узнаем в понедельник это. Возможно. Но твою фальшь я чувствую, Синеглазка.
Поджала губы. У меня кончилась фантазия, чтобы и дальше болтать и отвлекать его разговорами.
— А это всё, что я должна сделать? — спросила его я. — Один поцелуй? И ты удалишь фото?
— Во-первых, уже два поцелуя — за попытку спереть мой телефон, — нагло усмехнулся он. — А во-вторых, я не стану удалять фото. Будешь мне прислуживать, пока мне не надоест.
— Да пошёл ты на хрен! — взбесилась я.
— Хорошо, — кивнул он. — Только не “на хрен” — это уж скорее светит тебе… когда-нибудь, а в ректорат.
Он снова повернулся спиной и сделал шаг к двери.
— Р-р… — зарычала я и снова сжала кулаки так, что ногти впились в кожу ладоней. — Ладно! Ненавижу тебя, придурок, шантажист, долбаный мажор, считающий себя повелителем мира, думающий, что все кругом от тебя текут, и моральный урод, но…
— Какой страстный монолог, жаль, тебя сейчас не видит наш режиссёр — он бы оценил, — заломил он одну бровь, с любопытством наблюдая за моим приступом бешенства. — Но-о?
— Но я тебя… Короче, сделаю.
На это раз Мирослав подошёл сам. Встал непозволительно близко. Я же дышала как паровоз в районе футболки на его груди, не решаясь поднять глаза на него.
— Мои губы выше, — сказал он и поднял мой подбородок вверх.
Серые глаза смотрели в предвкушении, парень приоткрыл губы, уже, должно быть, мечтая о том, как я скольжу по ним своими… Чёрт, ну и как я это сделаю? Закрыла глаза и подставила губы ему. Три секунды я потерплю… Он понял, что на большее я не решусь, но остался доволен и этим, не стал отказываться. Моих губ коснулись его губы — горячие, но неожиданно мягкие. Он застыл на месте, словно пробуя на вкус этот миг. Сделал несколько движений по моим губам и вновь застыл. Мышцы на крупном теле напряглись разом, словно он не целуется, а собрался прыгать со скалы… Большие руки легли на мою талию, и он стал тянуть меня к себе ближе, буквально впечатав меня в себя.
— Вы нормальные вообще? — услышала я за спиной Мирослава голос Станислава. — Нашли место для поцелуев!
А-а-а-а-а, чёрт… Ну как так? За что?!
— Ой, простите великодушно, — расплылся в наглой улыбке Ланской, не выпуская моей руки, за которую успел поймать. — Нас, знаете, так страсть накрыла…
Я нахмурилась. Захотелось пнуть его. Но не выяснять же отношения прямо здесь, при преподавателе? Покосилась на Мирослава. Вцепился как краб в руку! Он что — собрался продолжать в коридоре? Ну нет уж.
— Ваши отношения меня не интересуют, — ответил резко Станислав. — Вышли оба отсюда. Мне надо закрыть кабинет.
— А можно с вами поговорить? — спросила я. Парень и мужчина уставились на меня одновременно.
Ланской сузил глаза. Недоволен явно таким исходом, но я с ним не пойду сейчас никуда.
— Просто поговорить, — продолжила я обращаться к преподавателю и одновременно пыталась вырвать свою руку у Ланского. Куда там… Медвежья лапа просто. Не сдвинуть с места ни на миллиметр. — Это важно.
— Да отпусти ты её, — нахмурился Стас и надавил на руку Ланского.
Его весовая категория всё же была куда более приближена к оппоненту, и под давлением Станислава мажор отпустил меня. Мир продолжил сверлить меня недовольным взглядом.
— Выйди, — бросил ему преподаватель, тоже вглядываясь в меня.
— Да мы, вообще-то, вместе…
— Я сказал, выйди, — оборвал он Мирослава. — Или я тебя вытолкаю отсюда.
— Попробуй, — вскинул голову Ланской.
— Ты вообще обалдел уже, студент? — Лицо Станислава Сергеевича стало совсем злым. — Забыл, как на ринге от меня получал? Напомнить?
— Ты тоже получал, — отбил Мир.
— Вышел отсюда, если не хочешь проблем с папочкой и ректором.
— У тебя могут возникнуть такие же, — нагло заявил парень.
— Силёнок не хватит. Иди давай.
Он упрямо поджал губы и глянул на меня.
— Мы не закончили с тобой.
— Иди, — прорычал Стас.
Я же, закусив нижнюю губу, наблюдала эту перепалку. Стас меня защищает, потому что видит грубость в мою сторону от Ланского, или есть ещё причины так рычать на нерадивого студента?
Миру ничего не оставалось, как уйти. У выхода он обернулся и бросил на нас ещё один не самый добрый взгляд, потом толкнул дверь и вышел в коридор. Я подняла голову и робко посмотрела на преподавателя философии. Щёки горели от стыда. Ну как можно было так вляпаться!
— Спасибо вам, — сказала я ему.
— Он к тебе пристаёт? — спросил он, вглядываясь в меня более внимательно.
— Н-нет… — промямлила я.
Вообще-то, я не знаю. Можно ли считать поцелуи домогательством? А если да, то почему я не могу это признать? Растерялась.
— Уверена? — поднял он брови вверх.
— Да…
— Смотри сама, Диана, — покачал он головой. — Ты уже большая девочка, чтобы в таких вещах понимать. Если что — не молчи. Можешь обратиться ко мне. Я найду на него управу.
— Хорошо, спасибо, — ответила я, пялясь на него во все глаза.
Помощь пришла, откуда не ждали… Но язык не повернулся рассказать о фото в телефоне Мирослава. Не могу, и всё… Хотела решить всё своими силами. Я и так достаточно уже доставила неудобств Станиславу Сергеевичу. Теперь переживаю, как бы после перепалки с преподавателем Мир не пошёл к ректору ему назло. Проблемы тогда будут у всех троих, у него тоже. Не совсем же Ланской отбитый на голову? Я надеюсь на это. К тому же я переживала за прослушивание. Ведь скажет, гад, что я передумала, или подстроит мне ещё какую-то пакость! Надо дождаться хотя бы прослушивания.
— Я… хотела у вас прощения попросить, — посмотрела я в лицо Стаса. — Простите меня за эту вольность. Я не должна была так делать.
— Не должна была, — кивнул он. — И не делай больше. Меня не интересуют студентки.
— Да я, в общем-то, и не претендую ни на что… Мы просто с подругой поспорили.
— Как поспорили?
— Что я с вами найду контакт… Но, кажется, я выбрала не тот метод. Глупо так вышло…
— Не тот, Диана, — снисходительно улыбнулся Стас. — Совсем не тот. Давай мы с тобой договоримся: за помощью ты можешь ко мне обращаться, если понадобится прижать хвост Ланскому, но о личном общении можешь забыть.
— Хорошо, я всё поняла, — улыбнулась я. — Простите ещё раз.
— И не спорьте больше на людей, — укоризненно покачал он головой. — Что ещё за жестокие детские игры?
