Влюблялась…
— Любить партнера на льду придётся. Иначе танец будет сухой, обычная техника движений. Попробуй со мной. Вытащи свою страсть наружу. Сыграй, что любишь сейчас своего партнера. Вы ведь обязаны быть не только фигуристами, но и актерами. Не любишь — играй!
Камиль взял меня за талию, приготовившись к началу номера. Я же пыталась перебороть дрожь от его близости.
— Смотри мне в глаза.
Серая бездна словно поглотила меня полностью, едва я подняла голову.
— Поставьте трек позажигательнее, — поднял Камиль голову и крикнул в рубку. — И громче.
— Давай, Соня, — вернулся он глазами ко мне и сжал ладонь. — Я знаю, ты можешь.
Музыка сменилась и стала громче, как просил тренер. Камиль стал вести танец, и мне пришлось подчиниться. Он не прижимал меня к себе, но жар его тела я ощущала даже на расстоянии и через нашу одежду. Я утонула в этих глазах. Просто не могла оторваться. Он раскрутил меня и отпустил, позволив мне отойти на небольшое расстояния.
— Давай, — сказал Камиль. — Двигайся. Страсть, Соня.
Мне казалось, что я так и не смогу и шага ступить. Но спустя смгновения музыка заставила меня взять себя в руки и двигаться под ритм. Ведь музыка и танцы — моя стихия. Это уже не был наш номер, это была живая импровизация под зажигательный трек. Я пошла к нему навстречу, пытаясь показать в движении, что люблю его. Показать свою страсть. Понятия не имею, так ли это делают, ведь я никогда ее не испытывала, но мне казалось, что я поймала нужную волну. Я сама начала испытывать самый настоящий кайф от танца, от близости Камиля, от того, что он смотрит на меня своими серыми глазами и ловит каждое движение. Только на меня. Здесь только я и он. И эта музыка…
Прозвучали последние ноты трека, и тренер поставил точку в танце, уложив резким движением меня к себе на колено, а я грациозно выгнулась. Может быть, любить я и не умею, но зато точно умею красиво двигаться! Он склонился надо мной, словно принц из сказки, остановившись на приличном расстоянии, но мне хотелось, чтобы он был ближе. Хотелось смотреть на его губы. Хотелось дотронуться до его лица. Не осознавая до конца, что делаю, разгоряченная этой музыкой, протянула руку и провела пальцами по непокорной щетине. Улыбнулась сама себе. Колется. Мурашки по спине… От моего смелого касания Камиль напрягся. Секунду он смотрел мне в глаза, потом поднял меня с колена.
— Неплохо, — сказал он с небольшой хрипотцой в голосе. — Примерно это я хочу видеть в танце с партнёром. Оставим последнее в номере с Зайцевым. На сегодня достаточно.
Он отпустил меня и пошёл к выходу с катка. Я обернулась и увидела за бортиками маму. Она, слегка нахмурившись, наблюдала за нашей импровизацией. Внутри всё словно льдом покрылось.
Мама видела.
На секунду замялась, но потом заставила себя идти дальше. Глупо стоять посреди льда. Всё равно она все уже случайно подсмотрела.
После слов тренера, что тренировка окончена, Зайцев первым вылетел из зала. Похоже, и его зацепил наш танец… Я позволила себе лишнего, теперь Камилю придется за это отвечать. Зачем я только дотронулась до него? Как могла так забыться? Мы ведь не одни здесь.
— Мама? — удивленно спросила я, выйдя за пределы катка.
— Привет, дочь, — натянуто улыбнулась она. Неискренне. Значит, точно всё видела. — Вот пришла с твоим тренером познакомиться. И тебя домой забрать.
— Камиль Наилевич, тренер, — представился он, до этого краем уха слушавший наш разговор.
Мама окинула его оценивающим и строгим взглядом и вежливо отозвалась:
— Очень приятно. А я Елизавета Сергеевна. Сонечка, — обратилась она ко мне. — Ты иди переодевайся, а я пока поговорю с Камилем Наилевичем. Если вы позволите, конечно.
— Конечно, — кивнул он, ничего не выражая ни лицом, ни тоном голоса.
А я вот не была так спокойна. Знаю, что сейчас может наговорить мама. Она у меня добрая, но только с теми, кого любит. А сейчас она увидела лишнего, и ей увиденное однозначно не понравилось. Хотелось бы знать, о чем они будут говорить, но остаться я не могла. Молча вышла и пошла к раздевалкам.
Ну вот. Теперь о моей симпатии знает и мама…
Глава 7
Спустя минут пятнадцать мы ехали с мамой в сторону дома. Она сосредоточено рулила, погрузившись в себя.
— Мам, — позвала я ее. — Как прошло знакомство?
Любопытство взяло верх. Сидеть уже просто не могла, ерзая на сиденье, которое мне стало вдруг очень неудобным.
— Нормально, — отозвалась она. — Поговорили. Он считает, что тебе нельзя запрещать заниматься. Просил задуматься о твоём будущем и карьере в спорте. Он считает, что ты способна достичь успеха.
Боже… На щеки лёг румянец удовольствия. Неужели Камиль правда так сказал? Такая высокая оценка от профессионала уровня Валиева — дорогого стоит.
— А ты что ответила?
— Ох, Соня, — вздохнула мама. — Ты же знаешь, что я никогда не была против. Такое мнение от чемпиона о многом говорит… Но папа! Я не знаю как с ним быть. Я очень надеялась, что учёба тебя отвлечёт, и ты перегоришь. Но теперь вижу, как тебя тяготит это все… Ваш танец… это было так красиво! Ты очень талантливая, Камиль Наилевич прав. Но что делать и как помочь тебе я не знаю. Папа нас с тобой обеих убьёт….
Да, с каждым ее словом согласна. Тут же поникла.
Ну почему отец такой твердолобый?
— Ты задумала бросить институт? Я права? — вдруг запада вопрос мама.
— Я… — не нашлась сразу, что ответить. — Да, я думала об этом, если выиграю соревнования на Россию. Я хочу поступить в школу олимпийского резерва. Со следующей осени.
— Я уже поняла, — ответила она. — Ты слишком много сил и значения придаёшь этим соревнованиям. Теперь понимаю, почему.
— Ты не простишь меня? — спросила я, глядя невидящим взглядом в окно на приносящие мимо дома и деревья.
— Я прощу, малышка. Я за тебя. Буду счастлива, если будешь счастлива ты. А вот папа…
Мама припарковала машину возле дома и сказала:
— Кирилла нет. Пойдём, чайку попьём с тобой.
Вышла следом за ней и пошла в дом. У мамы явно остались вопросы. Придётся отвечать на них, если я хочу, чтобы она осталась на моей стороне. Если бы она только знала, что сил и терпения подчиняться диктатуре папы у меня уже больше не осталось, я просто на грани. Но и как быть тоже не знаю…
— Садись, — указала мама на барную стойку в кухне.
Я разулась, повесила джинсовую куртку и свою сумку в гардероб, прошла к столу. Устроилась на высоком стуле и стала ждать, пока мама нальёт чай в две фарфоровые чашки и поставит их передо мной.
Она села рядом, постучав пальцами по столу посмотрела на меня:
— Он тебе нравится, да?
