— Спасибо, — вяло улыбнулась я. Весь посёлок в курсе, что меня вечно никуда не пускают… — Ну это как обычно.
— Брат твой все бегает куда хочет, одну тебя папа контролирует все.
— Есть такое, — вздохнула я. — Наверное, это потому что я — старшая. Или потому что девочка.
— Не то, — сказала баба Маша. — Мирослав-то им родной. Вот и позволяют всё.
Не поняла.
Растерянно захлопала ресницами. Что она имеет в виду?
— Мирослав — родной, — повторила я за ней. — А я?
— Приёмная, — ответила соседка машинально, а потом увидела, как вытянулось мое лицо и подкосились ноги, и прижала ладонь к сухим губам. — Соня… Ты разве не знала? Я думала, что за столько лет они сказали тебе…
Я нащупала рукой пуфик и присела. В ушах звенело. Да не может быть! Соседка просто не так что-то поняла…
— Как это я…приёмная? — в горле запершило от слёз.
Ещё пять минут назад я была счастлива и почти довольна жизнью, а сейчас будто весь мир рухнул как карточный домик за считанные секунды. Я должна всё выяснить немедленно. Но мама на работе. Как с ней поговорить?
Позвонить.
Дрожащей рукой достала смартфон и набрала номер мамы.
— Это правда, что вы меня усыновили? — выпалила я, едва она ответила.
Молчание.
Нет.
Не молчи…
Это не может быть моей реальностью!
— Сонечка, — ответила мама, наконец. — Давай, я приеду сейчас домой, и мы поговорим. Хорошо?
— Это правда или нет? — требовала я ответа здесь и сейчас.
— Правда, — убитым голосом отозвалась она и всхлипнула. — Кто тебе сказал?
Нажала клавишу разъединения, уставившись невидящим взглядом в лицо взволнованной соседке.
— Ох… Прости, Сонечка, — нервно заломила старческие руки Мария. — Не я тебе должна была это сказать, а твоя мама…
Это слово пронеслось пулей в голове и отдало болью в сердце. Резко вскочила на ноги.
— Мама? МАМА? А разве у меня есть Мама? Ведь я же подкидыш!
Дальше все как в тумане в замедленной съемке. Рука с силой дернула дверь на себя, а ноги понесли меня прочь отсюда. Прочь от соседки, ее дома, от воспоминаний детства. Баба Маша кричала мне что-то в спину, но я слышала ее так, словно нахожусь под водой, а смысл слов до меня не доходил.
Механические движения.
Я робот. Не человек.
Все чувства отказали разом.
Сбой.
Error 404.*
Вставить ключ в замок. Повернуть. Взбежать обутой наверх, толкнуть дверь. Достать сумку с дальней полки шкафа. Покидать в неё вещи для тренировок и соревнований, сменное бельё, документы и все имеющиеся сбережения, ведь сюда я вернусь нескоро. Если вообще вернусь.
Теперь понятно, почему папа ко мне так относится… Миру можно всё, а мне — ничего!
Сумку на плечо и сбежать вниз по лестнице. Захлопнуть дверь. Дойти до остановки и сесть на автобус номер тридцать четыре. Проехать пять остановок и выйти напротив спортивного комплекса.
Перевела дыхание, лишь оказавшись в привычной обстановке женской раздевалки. До тренировки еще два часа, но я уже переодетая сидела в дальнем углу, положив голову на колени. Мне необходимо побыть одной и собраться перед тем, как работать на льду. Соревнования неумолимо приближались, я не могла позволить личному победить меня сейчас.
Сегодня день индивидуальных занятий, и людей в комплексе мало. Заморёновой и вовсе нет, и сейчас я этому рада. Я не могу никому ничего объяснять. У меня не провернётся язык. Это только моё. Я ни с кем не хочу этим делиться.
У меня была другая мама. Она выносила меня и родила. И что дальше? Что произошло, что я оказалась в другой семье? Моя настоящая мама, кто она? Она умерла? Бросила меня, как щенка ненужного в дождливую осень? Я жила в детском доме или меня сразу усыновили…Родители? Как мне теперь их называть? Как можно полюбить чужого ребёнка? А любят ли они меня?
Столько вопросов и ни одного ответа. Но услышать ответы я просто не готова. Не смогу. Наверное, я попала в семью Ланских совсем маленькой, потому что никакого детства, кроме детства в их доме, я не помню…
Мама без остановки названивала. Я же скидывала звонки. Я не могу с ней сейчас разговаривать. Я не знаю, кто теперь мне эта женщина.
* * *
Громко захлопнула металлическую дверцу шкафа и прижалась к ней лбом, тяжело дыша. Из глаз лились слёзы обиды, как бы я не старалась себя держать в руках. Даже тренировка не выветрила из головы грустные мысли. Ещё и тренер постоянно ругал меня и одёргивал за несобранность, не добавляя мне этим настроения.
Я не пойду домой. Я не хочу идти туда, где мне лгала столько лет, глядя в глаза, моя семья. А семья ли мы теперь? Не знаю.
Где жить найду, завтра. Наверное. А сегодня… Сегодня переночую прямо здесь, на жесткой лавке. Спряталась от охраны в душевой, дождалась пока все уйдут, и вышла. Лягу на чистых полотенцах. Уже разложила их на лавочке, имитируя постель.
До чего ты докатилась, Соня… У тебя даже больше нет дома. Жалость к себе заполнила до краёв, грозя выплеснуться за пределы, но я лишь надрывно плакала в одинокой раздевалке…
Скрипнувшая дверь за спиной заставила вздрогнуть и обернуться. На меня смотрел тренер своими пробирающими насквозь серыми глазами. Поспешила утереть слёзы и отвести взгляд. Терпеть не могу когда меня жалеют и видят мою слабость. Хотя этот, скорее всего, просто выгонит меня отсюда.
— Тренировка давно окончена, Ланская. Что ты делаешь в раздевалке?
Глава 9
Что и требовалось доказать…
— Извините, я уже ухожу.
— Ты что — собиралась тут ночевать? — изогнул он бровь, заметив мою импровизированную постель на сегодня.
Молча опустила голову, поняв, что мой план с треском провалился, и теперь я совсем не знаю, куда идти. Закинула на плечо джинсовый рюкзак и попыталась пройти мимо, но Камиль загородил собой дорогу. Нерешительно остановилась возле него, не желая поднимать заплаканное лицо к нему, надеялась, он сам все поймёт и пропустит меня в коридор. Неожиданно горячие сильные пальцы взяли мой подбородок и потянули вверх, вынудив меня посмотреть в бездну серых глаз. Несколько секунд он смотрел мне в лицо, а потом опустил руку.
— Пойдём, — он развернулся и вышел в коридор первым, придерживая дверь для меня.
— Куда? — удивилась я.
Камиль молча продолжал сверлить меня взглядом, и мне не захотелось спорить. Я вышла вслед за ним, он отпустил дверь, и мы вместе зашагали по коридору. Я не понимала, куда тренер ведёт меня и зачем, но покорно шла, будто заколдованная его сумасшедшей энергетикой. Он привёл меня в тренерскую, где в такое позднее время уже никого не было. Только он и я. И это будоражило…
