Он двигался красиво и легко, я просто не могла насмотреться на нас в зеркала спортивного зала. Старалась подхватывать, не отставать и не наступить тренеру на ногу, а то точно медведем окрестит…
Мне кажется, я вспомнила как дышать, только когда тренер меня отпустил. Несколько секунд он будто изучал моё лицо и реакцию, а потом сказал:
— Неплохо справилась. И теплее одевайся. Кажется, ты замерзла — руки ледяные, дрожишь вся.
Он выпустил мою ладонь и отошёл на своё место, вернув ко мне Дениса. Мне стало зябко, невольно кисти собрались в кулаки. Что со мной? Действительно, руки ледяные. Вот почему ладони тренера казались такими горячими…
— А теперь тоже самое, но сами. Запомнили? — спросил Камиль.
— Нет, — недружным хором ответили мы.
— Начало только запомнила, — добавила я негромко.
Тренер бросил внимательный взгляд на меня.
— Я не удивлён. Покажите хотя бы начало.
* * *
Вышла из душа и столкнулась в раздевалке с Заморёновой.
— О, вы уже закончили? — спросила ее, вытирая полотенцем волосы.
— Ну да, только что. А ты уже в душ успела сбегать? — удивилась она.
— Десять минут назад как. Камиль сказал, что сегодня бессмысленно тратить весь час на таких бестолочей как мы.
— Прямо так и сказал? Что вы бестолочи?
— Ну нет, — взяла я в руки фен. — Но посыл был такой.
— Поэтому он вас держит в спорт-зале?
— И еще будет держать. Следующая тренировка тоже у зеркал… Он решил поменять танец.
— Как это? — выпучила на меня глаза Настя и осталась в футболке, висящей на шее. — Совсем поменять?
— Совсем.
Настя присвистнула.
— «Совсем» он тогда уже, — постучала по голове Заморёнова. — Вы ведь не успеете!
— Ему это, видимо, неважно, — вздохнула я. — От номера Ираиды он отказался. Даже посмотреть не захотел.
— И что вы будете делать?
— Учить, — пожала я плечами.
Включила фен. Настя вздохнула и тоже отправилась в душ. Что про это говорить, если тренер уже всё решил? Только душу себе травить. Подождала, пока соберется подруга, и мы вместе вышли из комплекса. Тему удалось сменить, хотя в последнее время Заморёнова будто забыла обо всём вокруг, кроме Камиля.
— А наш тренер кудряво живет, — присвистнула она.
Я нахмурилась. Опять она о нём, сколько можно уже? Проследила за её взглядом. Валиев, под восхищенные взгляды девчонок, садился в чёрное спортивное авто. Таких в нашем городе больше точно нет. Гладкая, красивая и явно мощная машина послушно сорвалась с парковки. Сколько же может стоить такая?
— У тренеров настолько большая зарплата, что могут позволит себе такие тачки? — изогнула бровь Заморёнова.
— Ты забыла, что он был звездой? — напомнила я ей. — Наверное, неплохо получал пока был на льду.
— Теперь на всю жизнь хватит.
— Не надо считать чужие деньги, — одёрнула ее и потянула за локоть. — Пойдём уже, а то стоим посреди дороги как две курицы.
___
— Дурацкие цифры, — пробурчала я себе под нос и зевнула.
На часах стрелки показывали за полночь, а я так и не одолела домашнее задание на завтра. Конечно, мне его дали давно, но я успешно про него забыла. Если завтра я получу неуд, придётся исправлять, иначе папа не разрешит мне кататься.
Раздраженно закрыла конспект. Ничего не получается запомнить! Голова упорно думает не о том — я очень переживала за предстоящие соревнования. Мы не знаем танец, не знаем методы тренера, но должны будем выйти на лёд и представлять наш регион — это такая ответственность, которая давит грузом на плечи. Как мы с этим всем справимся? Ну почему именно сейчас Ираида от нас ушла?
Я понимаю, почему— женщина уже была в возрасте. Но все равно малодушно обижалась, что тренер оставила нас в такой ответственный момент на растерзание этому монстру Валиеву. Но деваться некуда, и придётся нам сработаться с Камилем.
Камиль… А он в самом деле талантлив, жаль, что травма сломала его карьеру. Он придумал очень красивый и интересный танец, этот номер лучше, чем старый, стоит признать честно. Может, он прав и именно с этим номером мы сможем занять призовое место? Может, и стоит прислушаться к мнению профессионала, пусть он и вызывает к себе больше негатива, чем симпатии?
Опять вспомнила, как сегодня он касался меня, и по спине снова поползли мурашки. Почему же я так остро отреагировала на него? Ну мужчина и мужчина, взрослый, пахнет хорошо, руки горячие, лицо красивое… Очень красивое. Щетина так и манит дотронуться до лица.
Так, стоп.
Тряхнула упрямо головой. О чем я думаю? Для меня это все вовсе неважно. Камиль — мой тренер, он не может мне нравится. И не нравится. Я просто разволновалась от близости чужого мужчины.
Время позднее, пора спать. Решительно встала из-за стола и отправилась к кровати. Откинула одеяло, выключила свет и скинула халат. Одела любимую пижаму с мишками и залезла под обняло.
Все, спать. Дурацкие мысли вон. Особенно, мысли о тренере…
* * *
Я смотрю в серые глаза. В них нет холода, нет льда. Наоборот, его взгляд горит пламенем. Я вижу в отражении себя. Он смотрит так, будто я — самая желанная для него.
Мы кружим в танце. Он держит меня за руку, вторая рука на талии, она прижимает меня к крепкому телу. Меня бросает в жар. Щеки пылают, но я испытываю не только смущение, но удовольствие. Мне нравится ощущать его так близко, чувствовать мужское тепло и аромат кожи, который я улавливаю даже через ненавязчивый парфюм. У тренера хороший вкус на парфюмерию… но запах тела пьянит куда больше.
Неожиданно руки Камиля сжимают меня сильнее, губы оказываются возле моих. Он хочет поцеловать меня, но я нахожу в себе силы его остановить, надавив руками на каменную грудь. Мы ведь в спортивном зале!
— Нас могут увидеть, — говорю взволнованным голосом я, пытаясь побороть рваное дыхание.
Его близость сводит с ума…
— Мы здесь одни, Соня, — отвечает он мне низким голосом, который звучит сегодня с ещё большей хрипотцой. Он так нежно произносит мое имя, что мне хочется зажмуриться от наслаждения.
Я растерянно оглядываюсь, и понимаю, что этот зал пуст. Здесь только мы и наши отражения в зеркалах.
Камиль снова пытается дотянуться до моих губ, взяв в пальцы мой подбородок. Мне хочется избежать поцелуя и одновременно отдаться ему, но он не оставляет мне выбора…
Горячие губы уверенно берут мои. Поцелуй, настойчивый и обжигающий, заставляющий бежать кровь по венам быстрее, а сердце стучать, словно сумасшедшее, терзает губы. Влажный язык властно заставляет меня развести губы и дать ему свободу.
