— Сядьте, пожалуйста все, — попросил я домочадцев.
Нужно прямо сейчас расставить все точки над «i», чтобы не повторяться и не создавать лишних вопросов. Когда Лиза и Тая сели на диван, а Кирилл разместился в кресле, я встал напротив них, опёршись на кухонный стол, и, скрестив руки на груди, заговорил:
— Итак. В нашей семье произошёл инцидент. Кирилл серьёзно избил одноклассника. Заведено уголовное дело по двум статьям. Ситуация очень серьёзная, и может иметь довольно неприятные последствия. Я попытаюсь ему помочь, но Кирилл с этого момента будет наказан. Об этом мы поговорим лично в его комнате. Пошли, — кивнул ему головой, и парень тут же встал и пошёл. Пререкаться сейчас со мной он точно не станет, не в том положении. — А вы, обеих касается — не болтайте об этом. Меньше знают — крепче спят.
В комнате закрыл дверь плотнее и обратился к сыну:
— Кирилл, ты уже не ребёнок, и должен об этом помнить. Тебе исполнилось восемнадцать, и отвечать теперь за свои проступки ты будешь в полной мере согласно законодательству нашей страны. Мне придётся разгребать это дело за тебя, иначе ты не поступишь в своё лётное никогда в жизни. Ты это понимаешь?
— Да, папа, — опустил голову парень.
Тяжело ему сейчас, я понимаю. Но это не значит, что я не накажу его.
— Так какого хрена ты рискуешь своей репутацией и лезешь на рожон?!
— Я не думал, что Краснов так поступит со мной!
Сын вскинул голову. В серых глазах растерянность, ни капли наглой уверенности, которую я наблюдаю чаще всего. Предательство Краснова, иначе это никак не назвать, больно ударило по сердцу мальчика. Господи, как же хочется ему помочь, но что я могу? Он — мужчина, ему придётся это пережить и разобраться самому со своими чувствами. При всем своём желании, тут я бессилен, и заставить кого-то любить и не вставлять нож в спину Кирилла, я не смогу.
— Кирилл. В нашей жизни всегда будут люди, которые… пойдут против нас. Но мы всегда должны сами себя от них обезопасить. Ты вырос, ты уже не можешь просто побить обидчика. Видишь, какой он оказался — он не стерпел, как мужчина, а побежал жаловаться. Что вы не поделили опять? Что это за девочка, из-за которой вы готовы предавать друг друга и калечить? Что это за любовь такая, которая требует поломанных жизней и костей?
Парень молчал, опустив глаза. Он согласен с каждым словом, я вижу по нему. Он не спорит со мной, он нуждается в совете отца и помощи.
— Кирилл, что это за девушка?
— Я говорил тебе — ты её не знаешь.
— Значит, всё-таки яблоко раздора — девушка. Почему такая война из-за неё?
— Он снова её обидел.
— Настолько, что заслужил сломанных рёбер?
— Да, — твёрдо ответил сын и взглянул мне в глаза.
Юный мужчина. Когда он успел так вырасти? Чёрт побери, я вижу этот огонь в глазах, когда он говорит о той, из-за который весь сыр-бор. Кирилл в самом деле влюблён, да и не стал бы он так агрессировать, если бы Краснов действительно не задел чести этой девчонки. Уж я-то своего ребёнка знаю. Как я могу ругать мужчину за то, что он — мужчина?
— Ну вот что. Я не знаю, стоит ли эта девочка твоей поломанный судьбы, но заявление уже существует. Скажи мне, ты угрожал Краснову?
Кирилл стушевался и запустил руку в волосы. Значит, угрожал…
— Да.
— Не смей больше так делать. Я наказываю тебя за эти слова. Байка у тебя больше нет. Как и карманных денег на ближайшие три месяца. Но об этом мы уже говорили утром.
Парень молчал, угрюмо опустив голову. Я сел рядом плечом к плечу сына. Какое-то время мы сидели и смотрели в одну точку, думая каждый о своём.
— Тебе больно, я знаю. Он предал тебя. Чем я могу помочь, сынок?
— Ты итак помогаешь, спасая мою задницу, пап.
— Что за история с девушкой? Может, расскажешь?
— Нет.
— Ладно, — покачал я головой. — Как знаешь. Только помни: настала пора отвечать за свои поступки. Ты уже не мальчик. Ты — мужчина. Ты сломал рёбра другому человеку, Кирилл. Ты — спортсмен. Ты не имеешь права пользоваться своим превосходством против других. Сила — большая ответственность. И никакая девушка, даже самая прекрасная на свете, не стоит твоей мечты.
Он молчал. Он всё понимает, но делает глупости от любви. Молодость… Дай же, Господи, мудрости этому медведю, который обладает недюжинной силой, а управлять ей, как выяснилось, не умеет.
— Сила мужчины не только в кулаках. Но в духе. Держи себя в руках. Сохраняй холодную голову. Иначе ты похеришь свою жизнь, сын, и второй раз мы не сможем откупится штрафом. Думай.
33
Павел.
Ещё не поздно, и я успеваю переговорить с Лёшкой. Не верю, что он настолько гнилой. Позвонил ему сначала на сотовый, получил согласие на разговор и поехал к нему. Сын точно извиняться не станет, какой-то у них глубокий конфликт явно. Неужели любит он так эту девчонку? Или оба любят, что целая война развернулась из-за юной женщины? Прямо Елена из Спарты какая-то, а не девушка!
Лёша встретил меня в гостиной своего дома. Несмотря на ситуацию, он пожал мою протянутую руку. Хороший знак.
— Проходите, Павел Сергеевич.
Я сел на диван. Посмотрел на парня. Неплохой вроде мальчишка, а вдруг так подставил Кирилла. Здесь что-то явно важное для него. Детки выросли… Их проблемы тоже.
— Лёш, ты, наверное, понимаешь, почему я здесь?
— Конечно. Я похож на глупого?
Мальчик настроен враждебно даже ко мне.
— Лёш, давай мы сразу договоримся, что ты за меня придумывать моё мнение о себе не будешь. Хорошо?
— Хорошо.
Я провёл рукой по волосам, собираясь с мыслями. Не знаю точно, с чего начать…
— Не буду ходить вокруг да около. Я — человек занятой, и время не могу тратить на душеспасительные беседы. Просто прошу — забери заявление.
Парень посмотрел на меня долгим взглядом. Потом откинулся на спинку дивана и ухмыльнулся:
— Вот так просто? Ваш сын будет меня бить, ломать рёбра — я в гипсе, между прочим теперь, а я ему буду всё прощать, да?
— Лёш… всё понимаю. Это ваше личное, что вы там… не поделили. Ну оставьте вы это при себе. Не выносите сор из избы. Ты же столько лет с ним дружил. Неужели это ничего не стоит?
— А теперь не дружу.
— Ты знаешь, что Кириллу нельзя иметь проблем с законом.
— Знаю. И что?
— Ты ведь своими руками топишь сейчас его. Ты ему сломаешь жизнь, понимаешь ты это?
Парень замолчал и заёрзал на подушках. Понимает, всё он понимает…
— Он сам виноват в сложившейся ситуации, — высказался он в итоге.
