Вплёл пальцы в волосы, закусил губы и задумался. Многие рисунки сделаны ещё до того как я нашёл её фотографии и придумал историю с шантажом. Выходит, она…
Она любит меня. Давно.
Она любила меня тогда уже. Лиза наблюдала за мной и вечерами рисовала мои портреты… Схватился за голову. Господи, я ведь реально придурок!!
Как же я, должно быть, обидел её своим шантажом и давлением. Она влюблена в меня практически с самого начала. А я в неё… Но мы не поняли ничего, оба. Она тихо мучилась от обид, я обижал Гуффи, не зная как ещё подойти, доколёбывался постоянно до неё. Мне рвало башню от того, как же хотелось к ней прикоснуться, сжать в руках её худенькое тело, но она бы мне не позволила. Я злился на неё, что она мне недоступна, она — недозволенная, что она не понимает и не принимает меня, мою страсть. Злился на себя, что хочу её как безумный, я одержим ей стал.
А всё было так просто… Мне не нужно было ничего этого делать, не нужно было этой игры, шантажа… Моя Гуффи итак была вся моя с самого начала, только нужно было сказать ей о том, что она мне… нужна.
Какой же я — идиот. И как теперь просить прощения? Ужасно стыдно и мерзко от самого себя. Обидел девчонку почём зря…
***
Лиза.
Проснулась в гостиной.
Ой. Не заметила, как уснула. Кто-то заботливо меня укрыл пледом. По идее, кроме Кирилла никого не должно быть в доме, а значит, меня укрыл он. Невольно заулыбалась. Какой он бывает милый. Я, кажется, уже и засыпаю, и просыпаюсь с мыслями о нём. Как и мой блокнот весь изрисован им… Кстати, где мой блокнот?
Огляделась вокруг — нет нигде тетради. Совершенно точно помню, что засыпала с ним в руках. Куда он мог деться?
Поискала под одеялом, под подушкой, под диваном, только что в холодильнике и мусорном ведре не посмотрела. И тут осенило меня, а душа упала в пятки — в доме только Кирилл! Он мог взять блокнот, пока я спала. И обязательно увидит содержимое, и поймёт, что я его… что? Люблю, что ли? Не знаю, но явно неравнодушна, раз изрисовала всю тетрадь его наглой красивой мордой. А ещё там есть и от руки записи, вроде личного дневника, которые я бы, однозначно, не хотела, чтобы кто-то видел. Тем более, мой сводный брат!
Решительно направилась к нему и постучала в дверь. Если взял он — нужно немедленно забрать тетрадь. Вдруг не успеет увидеть весь мой позор?
— Заходи, — услышала я из-за двери.
Я толкнула её и вошла внутрь. Кирилл сидел на кровати, какой-то потерянный, и смотрел на меня так, будто видел впервые. Взгляд упал на стол. Мне стало жарко, кровь прилила к лицу, заставив щёки залиться ярким румянцем.
Там лежал себе спокойно мой блокнот. Судя по лицу сводного брата, он всё прочитал. Он видел всё, и теперь такое обо мне знает. Как подло… Закусила губу, чтобы не разрыдаться от очередной обиды. Как я могла допустить мысль, что этот человек имеет ко мне хоть каплю уважения?! Глупая дура.
— Ты его… прочитал, да? — больше утвердила, чем спросила я.
— Да, прочитал, — ответил спокойно Кирилл, проследив за моим взглядом.
— И как?
— Весьма содержательно.
— Хорошо посмеялся над дурой Гуффи?
— Лиз, я…
Я горько усмехнулась и перебила его:
— Как тебе только не стыдно, Кирилл? — всё, больше не могу. По щекам побежали мокрые дорожки. — До чего ещё ты готов опуститься? Это ведь подло. Надеюсь, это твоя последняя подлость. Не подходи ко мне больше…
Прошла по комнате к столу, утирая на ходу слёзы, забрала блокнот. Меня трясло от злости, обиды, стыда. Хотела уйти, но Кирилл успел встать с дивана, дойти до меня, и преградил дорогу, взяв руками за плечи.
— Лиза…
— Не трогай меня, — прорычала я, собралась в ком, как кошка и попыталась вывернутся из его рук.
— Ну подожди. Дай сказать.
— Я не хочу слушать. Ты достаточно уже всего сделал и сказал. Пропусти меня!
— Я не стану сейчас тебя силой держать. Я просто прошу — выслушай меня. Пожалуйста. Если после моих слов ты захочешь уйти — я не буду препятствовать. Я приму твоё решение, и оставлю тебя в покое.
36
Кирилл.
Ей больно. И мне больно. Я вёл себя как скотина, и теперь она не хочет меня знать. У меня есть только один шанс. Сказать ей о любви…
Я должен как-то объяснить своё скотское поведение в начале нашего знакомства. Если бы я ещё умел говорить о чувствах… Видимо, придётся научится. Все девчонки вечно ждут каких-то слов, поступков им всегда мало. Ради Лизы — я готов учиться.
— Сядь. Прошу, давай поговорим.
Отчего-то она растерялась. Боевой запал пропал. Может, потому что я был серьёзен, не подкалывал её, и она чувствовала как искренне мне необходимо с ней поговорить.
— Не будь ребёнком, Лиза. Нам нужно поговорить. Сколько мы будем бегать друг от друга?
— Никто от тебя не бегает!
— Бегаешь. И от себя самой. И я от себя бегу. Хватит уже. Я тоже так больше не могу. Давай поговорим как взрослые люди и уже решим, наконец, чего мы хотим друг от друга. Один разговор — и всё закончится. Обещаю.
Нет, не закончится. Вру, как сука. Я не отпущу её, особенно, когда узнал, что она любит меня не меньше, чем я её. Но Гуффи не выносит давления, и я совершил не раз эту ошибку с ней. Теперь я дам ей иллюзию выбора, главное, чтобы она согласилась сейчас меня выслушать и услышала.
— Ладно. Только после этого ты оставишь меня в покое. Ты обещал.
— Так и будет.
Сработала моя уловка. Да простят мне небеса мою ложь, она — во благо…
Лиза села на диван, глядя на меня ненавидящим взглядом. Какая она сильная духом, смелая. Она знает, что я прочёл её душу, увидел её нежную детскую влюблённость в меня, а смотрит без страха и стеснения, с достоинством. Я восхищаюсь этой юной женщиной.
Прошёлся по комнате, подбирая слова. Сам нервничаю, и снова провёл рукой по волосам. Да, я прочитал её мысли и чувства ко мне, но сказать вслух слова любви первым придётся мне.
— Я прочитал твой блокнот. Да. Но не потому что я — конченая тварь. А потому что никак иначе мне не узнать правды. Ты же мне не говоришь, что чувствуешь…ко мне.
— Ты мне тоже, — буркнула Лиза.
Снова смутилась того, что мне теперь настолько точно известно о том, что творится в её душе.
— Да. И я тоже молчал. Оттого и натворили мы много глупостей.
— Не мы, а ты.
— Нет, мы. К Краснову кто поехал, чтобы вызвать мою ревность?
— Я не для этого поехала, — вскинула она подбородок. — Хотела сказать ему, что больше общаться мы не будем. Но вышло иначе. Я не могла всё предвидеть.
