- Дыши. Дыши, говорю. Я послушно сделала вдох, и легкие обожгло такой вонью, что на глазах выступили слезы. По щекам несколько раз ударили, потом вонь сменилась запахом нюхательной соли, и я окончательно пришла в себя. — Вот, умница. Хорошо. Почему ты решила мне помочь? Я увидела, что сижу на изрытом песке. Кругом была обычная южная ночь возле моря. Такой ночью хорошо гулять в приятной компании, целоваться… В стороне кто-то всхлипывал и невнятно бормотал: ну как же так, все же было, как всегда… — Так почему? Я увидела Саброру: он сидел рядом со мной, держа в руке нюхательную соль. Над его запястьем порхали искры — значит, приводил меня в сознание не только с помощью лекарств, но и магией. Я огляделась: ни следа живой тьмы. Официанты из ресторанчика, засучив рукава, поправляли покосившуюся вывеску, рядом с разбросанными скамейками топтались полицейские с самым озадаченным видом. Тихое место. Тихий городок, в котором никогда ничего не происходит. — Ну а что я должна была делать? — ответила я вопросом на вопрос. — Смотреть, как оно вас раскидает по капельке? Саброра усмехнулся, и мне вдруг показалось, что ему понравилось то, что я вмешалась. Ему было хорошо, от того, что он понимал: перед чудовищем он стоял не один. Пусть его спину прикрывала ведьма — но ведь прикрывала. Это ведь очень важно — знать, что ты поднимаешься перед злом не в одиночку. — Он бы не раскидал, — небрежно ответил Саброра. — Как самочувствие? Я прислушалась к себе. Вроде бы все было нормально, но почему-то я готова была поклясться: если сейчас я решу колдовать, то у меня ничего не получится. — Все в порядке, — ответила я, и Саброра устало принялся навинчивать крышечку на пузырек с нюхательной солью. — Что это было? Послание от нашей знакомой? — Несомненно, — Саброра помог мне подняться. — Она ведьма, которая использует в магии силу воды. Я поймал небольшие личные оттиски ее волшебства в той твари, которая шла из моря. Мы медленно двинулись по изрытому песку к дорожке, которая вливалась в мостовую и убегала вверх по улице. Город не спал. Во всех домах горел свет, из окон высовывались зеваки, стояли, переговариваясь, возле домов. Я знала, что в утренних газетах напишут что-то вроде «Столичный инквизитор в отставке спасает Марнахен при помощи ведьмы!» Все теперь будут знать, что я ведьма. И в «Белую цаплю» будут заглядывать еще и любопытные — те, кому страшно интересно узнать, как это я захомутала такого, как Саброра, при всей его ненависти ко мне подобным. И эти любопытные обязательно станут перешептываться о том, что наверняка я захомутала Саброру через какие-то свои выдающиеся постельные умения, не иначе. Мне сделалось противно. Мы прошли мимо закрытой «Белой цапли», и я подумала: Лука же здесь живет, ведет свое дело, и никто ему в нос не тычет его ведьмовством. Может, и со мной обойдется. Ну не могла же я оставить его там одного! Это было бы неправильно. Совсем неправильно. — Так все же почему? — полюбопытствовал Саброра, когда мы свернули на ту улицу, которая вела к его дому. Отсюда было видно, что в особняке горят все окна: взволнованные слуги ждали господина. Гвидо наверно не спал. Големам почти не нужен сон — я читала, что им достаточно прикорнуть на четверть часа, чтобы снова чувствовать себя сильными и бодрыми. А вот с глиной, из которой они состоят, все намного интереснее. Для неизбежного ремонта ее должны были привозить только из тех мест, в которых был создан голем… — Лучше скажите, как я смогла это сделать, — ответила я. — Моя магия была запечатана. Она и сейчас запечатана. Саброра пожал плечами. — Скорее всего, это был сильный эмоциональный порыв, — он усмехнулся и признался: — Честно говоря, для меня это неожиданно. Я понимающе кивнула. Что тут еще можно ожидать? Энцо Саброра посвятил жизнь уничтожению таких, как я — и ведьмы искренне отвечали ему взаимностью. — Вы ведь тоже меня спасли, когда убили тех свиней, — ответила я. — Так что можно сказать, я отдаю долги. Потому что… — я понимала, что буду говорить очень глупые с точки зрения Саброры вещи, но не могла не сказать. — Потому что не все ведьмы такие, как наша новая знакомая и та, которую вы убили с фамильяром за компанию. Мы можем быть и другими. Я ожидала, что Саброра станет спорить и приводить примеры разной степени кровавости и злобы — но он наверно слишком устал для спора. Мы вошли в ворота его особняка, миновали темный спящий сад, полный свежих запахов цветов, и поднялись по ступеням. Двери распахнулись, и я услышала голос Гвидо: — Господин Энцо! Слава Богу, вы живы! Я уж не знал, что и думать! Саброра вошел в дом, с неподдельной любовью обнял старого голема за плечи и умиротворяюще произнес: — Все со мной в порядке, тебе не стоит переживать. Ты знаешь, я смогу с этим справиться, — Гвидо укоризненно покачал головой, и Саброра добавил, еще больше став похожим на подростка, который оправдывается перед родителем: — Видел бы ты, какие чудеса героизма проявила Эрна! Гвидо бросил выразительный взгляд в мою сторону и ответил: — После аннексии Карнавалдо я думал, что видел все. Но и подумать не мог, что ведьма встанет рядом с инквизитором и будет защищать людей от чудовища. Я улыбнулась, понимая, что сейчас об этом говорит весь город — и разговоров этих хватит не на день и не на неделю. — Я законопослушная ведьма, если вы об этом, — сказала я, и Гвидо выразительно поднял глаза к потолку. — Вы ведь не его невеста, я правильно понимаю? Коллега? Саброра развернул старика за плечи и мягко повлек в сторону лестницы. — Гвидо, это очень долгая история, и не для нынешней ночи. Тебе надо отдохнуть. — Не буду спорить, милорд, — вздохнул голем и добавил совсем негромко, так, что я едва расслышала: — Но вы бы все же подумали бы получше о том, кого привечаете в своем доме. Когда он ушел, то Саброра обернулся в мою сторону — только теперь я обнаружила, что стою в центре гостиной, словно забытая вещь, и не знаю, что делать, и куда себя деть. — Спасибо, Эрна, — сказал он. — Я тебе в самом деле признателен. — Надо же! — рассмеялась я. — Не думала, что вы сможете когда-нибудь поблагодарить ведьму. В усталом взгляде Саброры сверкнули энергичные огоньки. — Иди уже спать, невыносимая девчонка, — усмехнулся он. — Пока я не пожалел о своей благодарности.
