Этот Разлом от начала до конца закончили Затупок и Цербер. Кристалла здесь не было, достаточно было просто найти всех и убить.
А сам Разлом занял два часа, что я считаю допустимой тратой времени. Все же я стал сильнее, да и душ набрал. Ну, и конечно, желеек.
Сами по себе волки были быстрыми и смертоносными. Призванные мной, они не раз выручали меня в зачистках.
Хотя я и хотел себя развлечь и немного развеяться, но у меня это не вышло. Зато вышло у других людей, которые ждали меня у выхода из Разлома.
– Александр Галактионов? – подошел ко мне сурового вида мужчина, от которого фонило злостью и презрением.
Вот и кандидат на разбитое лицо, обрадовался я, как ребенок.
– Он самый, – выдал ему, и прошел мимо. – Запись на разговор через моего секретаря.
Я вел себя высокомерно и нагло. По другому и быть не могло, понимая, что он служащий какого-то Рода. Ведь какой-то герб был, но он мне неизвестен. А раз он пылает злобой, то может идти на все три буквы, или на все четыре стороны.
Волк оскалился, видя, как я обхожусь с этими невеждами, и уже был готов к хорошему бою. С ним было четверо бойцов, которые сидели в Буревестнике, только ожидая команды.
Они его поставили таким образом, чтобы машина была напротив этих людей, а башня со спаренным орудием направлена в нужную сторону. Ребята держали пришлых в поле своего зрения, контролируя всю ситуацию.
– Вы понимаете, от чего отказываетесь, и заодно, представляете себе последствия? – предпринял еще одну попытку служивый поговорить со мной.
Я же хмыкнул, и повернулся к Волку.
– Не знаю, кто эти господа или холопы, но если еще раз они со мной заговорят, то убей их всех! – Волк аж засиял. – И вообще, строгий выговор тебе обеспечен, – глянул я на него, по-актерски, строго. – Я же тебе говорил, что после Короната ослаблен, и не могу сражаться в полную силу. Почему ты позволил им ждать меня здесь? А если напали бы сразу? Скажут, что решили, что тварь из Разлома полезла, и их даже оправдают.
– Есть строгий выговор… – опустил он голову, и изобразил сожаление, а затем так глянул на непрошеных гостей, что те аж немного отступили.
Конечно, Волк понял, что я играю, и принял эту игру.
Кроме того, я уже знаю, кто они. Люди Герцога Доброхотова.
Как однако все удачно складывается. Анна мне говорила, что нам выдвинули претензию, но по ее словам не нужно было переживать. Там скорее всего на тормозах все спустят, и претензия чисто для вида. Оказалось, не все так просто.
Сейчас Шнырька бегает по их транспорту и разведывает все, что только можно. Так мы и узнали о их намерениях, слушая переговоры водителя. А еще там были некоторые интересные документы и факты.
Так, для примера, наш разговор они записывали с одного броневичка. И если я сделаю что-то не так, то запись они могут использовать против меня.
Я же буквально его оскорбил, тем самым давая определенный повод, что тоже мне было на руку.
После слов Волка они не решались подойти ко мне поближе, но явно информация о моей слабости ушла дальше.
Снаружи их было всего двадцать. Но вот в машинах сидели и другие люди для подстраховки.
Спокойно сев в свой транспорт, я не уехал сразу, а дал сперва первыми убраться им.
Какие глупые люди, однако… Только уселись, так сразу стали раздавать приказы и отзваниваться.
Вот тут я и понял больше, чем даже ожидал. У них не просто пробная попытка разговора, а вполне себе продуманная операция, над которой поработало много людей.
– Будут проблемы? – уточнил Волк.
– Нет, конечно, – спокойно ответил ему, и махнул рукой. – Готовь наши земли к войне…
– Кхе… – крякнул Волк от такого резкого перехода.
Замок Короля Ульриха II
г. Тронхейм, Северное Королевство
Хельга была в ярости. Она отлично контролировала эмоции на поле боя, и в большинстве случаев – могла справиться с ними в обычной жизни. Вывести из себя её могли только родители.
Они очень любили дочь, при этом стараясь явно не вмешиваться в её жизнь, и в тоже время держа все под контролем. А это было непросто.
Она получила взрывной характер от отца, красоту и ум от матери, вот только необузданность предков викингов брала вверх.
Родителям было очень непросто так себя вести. Ледяная Королева, её мать, получила тяжелейшую травму после рождения Хельги, когда защищала дворец. Король Ульрих отсутствовал, и их враги воспользовались таким моментом.
Это было последнее прямое нападение на Северное Королевство. Ульрих вернулся, правдами и неправдами привез в свой замок лучшего Лекаря Империи – князя Андросова. Когда он убедился, что жизни любимой жены ничего не угрожает, то снова ушел в поход. За те полгода, семнадцать лет назад, карта Европы немного изменилась. На ней стало на два государства меньше. С тех пор, прямой войны Северному Королевству никто не объявлял.
Вот только случилась трагедия, и Королева Астрид не могла больше иметь детей. Сам князь Андросов смог спасти её жизнь, но ничего не смог сделать с последствиями. Лучшие Лекари мира тоже не помогли.
Ледяная Королева страдала и умоляла мужа взять вторую жену, чтобы получить долгожданного наследника, но Король Ульрих был неумолим. Он один раз дал слово. В горе и в радости! Так тому и быть…
Хельга тоже ОЧЕНЬ любила своих родителей, но прямо сейчас она была в ярости. Той самой холодной ярости, которой славились Одарённые Северного Королевства, и которых так боялись во всём мире.
– Потренируйся еще недельку, говорили они! – бормотала девушка, яростно закидывая вещи в большую сумку. – Ничего не случится, говорили они.
Она поймала себя на мысли, что уже впихивает невпихуемое, и её дорожная сумка сейчас порвется.
Хельга выпрямилась, откинула платиновый хвост волос назад, через плечо, и увидела свое отражение в большом зеркале, что стояло в её спальне.
Голубые глаза горели жгучим холодом и, обычно бледное лицо, раскраснелось от возбуждения. Хельга сделала глубокий вдох и выдох, успокаивая свое сердцебиение, и хитро улыбнулась.
– Ничего, мы еще посмотрим, кто кого! – произнесла она своему отражению.
Глава 17
Имение Рода Доброхотовых
г. Якутск
Герцог Максимилиан Венедиктович Доброхотов аккуратно промокнул накрахмаленной салфеткой губы и положил её на белоснежную скатерть, а затем откинулся на спинку высокого резного кресла.
– Ну, и что там, Прошка? – презрительно скривил он тонкие губы.
Здоровенный детина, смиренно стоявший всё это время в сторонке, пока господин трапезничать изволил (никому и ничему не было дозволено помешать приему пищи герцога) встрепенулся и начал свой доклад.
