Но ведь мы не на свидании!
На всякий случай, чтобы не спугнуть объект, я постаралась приладить на физиономию выражение весёлой учтивости. Пришлось приложить усилия, так как последние пятнадцать минут из-за отсутствия литераторши я уже буквально истекала ядом, как кобра.
Но она всё-таки появилась!
Фанфары, праздничный салют и всеобщее ликование!
Невероятно хорошенькая стройная брюнетка грациозно проскользнула в кафе и затанцевала передо мной, прижимая руки к груди и рассыпаясь в извинениях:
— I’m late! I’m sorry! I’m sorry!* <* — Я опоздала, простите, простите! (англ.)>
Я подскочила со стула в приступе искренней радости — ведь уже не надеялась увидеть писательницу — и заголосила в ответ на английском:
— Сьюзен! Это вы! Ну, наконец-то! Как же я рада вас видеть! Садитесь. Здесь удобно? Всё хорошо? Вот мы и встретились! Вот ваша книга. Вы не поверите, но я практически знаю её наизусть.
— Неужели?
Ещё бы.
Ведь каждый факт из произведения я сверяла с событиями Настиной жизни, выспрашивая у подруги подробности, — об отношениях с Изабель, о Тенгизе, о нежданной беременности и так далее.
Сьюзен вновь начала извиняться за опоздание. Она оправдывалась, объясняя, что её задержало, тараторила, по-американски прожёвывая слова.
Если бы не её речь, Сьюзен вполне сошла бы за француженку — изящная, темноволосая, она, по моим представлениям, совершенно не походила на американку. Почему-то я ожидала увидеть пышную тётеньку в джинсах и яркой футболке. А передо мной предстала дива с точёной фигуркой, в белоснежной блузке и лёгком деловом костюме. Возраст тоже угадывался плохо. Сначала я опрометчиво причислила девушку к выпускницам колледжа, но потом поняла, что писательнице в районе тридцати.
Покончив с извинениями, Сьюзен заказала себе колу и гамбургер. Вот тут-то она и проявила свою американскую сущность! Подумать только: заказать колу и гамбургер в кафе на Елисейских полях, в самом сердце Парижа!
Очаровательная литераторша полувопросительно взглянула на меня. Я поняла, что теперь моя очередь:
— Сьюзен, ваша книга… Она потрясла меня до глубины души!
Совершенно искреннее признание.
Да, потрясала. Я даже сон потеряла из-за неё.
— Спасибо, мне очень приятно! Отклик читателей — это так важно, я очень ценю ваше мнение.
— Вы работаете в крупной компании в Нью-Йорке, правильно я поняла?
— Да, я работаю переводчиком. Компания международная, много документации на других языках. Я перевожу два миллиона страниц ежедневно, — засмеялась Сьюзен.
— О! Значит, вы говорите не только по-английски!
— Конечно. Ещё я знаю французский, испанский, итальянский и немецкий. А два года назад руководство рекомендовало мне также выучить русский. Боже, это невероятно сложный язык!
— Говорят, второй по сложности после китайского.
— О, да!
— Когда же вы успеваете писать книги?
— У меня достаточно свободного времени. Я недавно рассталась со своим партнёром… Творчество заполнило пустоту. И оно сильно отвлекает от собственных переживаний. Погружаешься в проблемы героев, а твои отходят на второй план. О них можно не думать какое-то время… — грустно вздохнула Сьюзен. Она взяла двумя руками с тарелки гамбургер и вонзила в его бок белые острые зубки. С противоположной стороны гамбургера показалась котлета — словно выглянула из убежища, вся в кетчупе и салатных ошмётках.
Минуту я наблюдала за девушкой, увлечённо поедающей национальный продукт.
— Вы же украли этот текст, правда, Сьюзен?
Красотка едва не подавилась. Она застыла с полным ртом. Потом — избегая моего взгляда — медленно прожевала еду, вытерла губы салфеткой, достала из сумки купюру, подсунула её под бокал с колой и поднялась из-за стола с явным намерением смыться.
— Ну-ка, сидеть! — прошипела я и схватила Сьюзен за руку.
Пожилая супружеская пара за соседним столом, официант, ещё несколько посетителей кафе испуганно уставились на нас.
Девица покорно опустилась обратно в плетёное кресло.
— Что вам надо? — нервно осведомилась она.
Её красивое личико пошло пятнами. Я всё ещё крепко держала её за руку. А хватка у меня стальная — зря, что ли надо мной три раза в неделю измывается Паша, мой персональный тренер?
— Расскажите, где раздобыли текст для вашей книги. Вы его украли!
— Нет!
— Я в этом уверена.
— Отпустите мою руку! Я позову полицию!
— Согласна. Зовите. Если вы сейчас же мне всё не расскажете, я сама отведу вас в полицию и потребую объяснений в письменном виде!
Угроза подействовала. Писательница съежилась в кресле с испуганным видом.
— Вы русская? — догадалась она. — Я слышу, у вас акцент. Это был ваш дневник?
— Нет у меня никакого акцента! — обиженно рявкнула я. — Мой английский идеален!
— Вы хотите подать на меня в суд? Вы ничего не сумеете доказать! Я очень сильно переделала ваш дневник!
— Сьюзен, я абсолютно ничего вам не сделаю, но при одном условии: вы сейчас подробно объясните, где вы взяли текст. Это не мой дневник. Но мне кажется, я знакома с его владельцем.
Девушка помедлила ещё пару секунд, раздумывая.
— А вы не записываете на диктофон?
— Да ради бога! — я выложила на стол телефон и демонстративно выключила его. — Итак, я жду!
— Хорошо. Но вы совершенно зря на меня набросились! Я ни в чём не виновата… Как я вам уже сказала, два года назад я начала учить русский. Зубрила грамматику, смотрела разные передачи, много читала — то есть создавала себе языковую среду. Лазила в интернете по русскоязычным сайтам и случайно наткнулась на чей-то блог. Автор — тридцатилетняя женщина — подробно описывала свои отношения с ненавистной тёткой. Та взяла её на воспитание после гибели родителей.
— И что?
— До этого я мусолила «Преступление и наказание» Достоевского. Но никак не могла закончить, одолела пятьдесят страниц и увязла. А блог анонимного автора прочитала за три дня, на одном дыхании! Я его буквально проглотила и даже совсем не заглядывала в русско-английский словарь, мне всё было понятно, и это меня вдохновляло. Дневник меня поразил. Это был настоящий детектив. История ненависти и долго вынашиваемой мести. Мне так понравилась идея, что я решила перевести записи на английский.
— Я и говорю: вы украли текст.
— Нет, не согласна! Я очень сильно его переделала. Изменила имена, перенесла место действия в Америку. Кроме того, я вовсе не стремилась сохранить стиль автора. Поверьте, дневник был написан очень простым и бедным языком, недаром мне даже не пришлось искать в словаре незнакомые слова. Сюжет и накал страстей — вот чем цеплял этот текст. Но ничего литературного в нём не было — ни одной красиво построенной фразы, ни одного удачного сравнения.
