Я была (и до сих пор остаюсь) толстой неуклюжей девочкой с заплаканными глазами и пухлыми, как булки, щеками. Стояла, неуверенно переминаясь с ноги на ногу, прижимая к груди потрёпанного мишку, подаренного мамой.
Изабелла подошла ко мне, присела рядом и взяла за руки. Её изумительное лицо, освещённое солнцем, было совсем близко. Она была так красива!
— Привет, моё солнышко! — произнесла она, улыбаясь. — О, мишка, привет! — она потрясла моего медведя за лапу. — Наконец-то ты приехала, Настя. Я так по тебе соскучилась! Поверь, теперь всё будет хорошо. Я тебе обещаю…»
И далее — сто страниц восторженных излияний в адрес драгоценной тётушки Изабель… Настя действительно очень её любила, она вовсе не водила меня за нос все эти месяцы.
Но меня интересовало другое. Я даже начала выписывать на листок бумаги: ядовитая гарпия, самодовольная стерва, колючка, волчица, гадюка, мерзкая выдра и злобный грифон.
Вот какие эпитеты подобрала Настя для дорогой начальницы…
Уж грифоном меня ещё ни разу не обзывали!
***
Я провела большую работу с Шарлоттой и могу быть довольна: мадам перестала названивать мне в три часа ночи. Теперь она звонит в половине третьего.
Огромный прогресс!
До декабрьской выставки в Шанхае остался месяц, поэтому мы трудимся, как пчёлки. На прошлой неделе я снова слетала в Париж. Персонал в стеклянной башне Дефанса уже со мной породнился — старательно здороваются по-русски, вворачивают в разговор русские словечки. Надеются меня растрогать, чтобы тут же схватить и начать целовать в обе щёки. Но я уворачиваюсь от поцелуев, так как по-прежнему не желаю участвовать в этой национальной забаве французов.
Ещё чего не хватало.
— Что с вашим сайтом? — поинтересовалась я у Шарлотты. — Опять модернизируете?
— Сайт пришлось перепоручить другой фирме, — вздохнула коллега.
— А что случилось?
— Борис закрыл студию. У него, очевидно, какие-то глобальные проблемы. Он исчез. Поговаривают, что он под следствием.
— Под следствием? А что случилось? Финансовые махинации? Мошенничество? — прикинулась я валенком.
— Хуже, — расстроенно произнесла Шарлотта. — Убийство.
— Какой кошмар!
— И не говорите, Леночка. Пришлось завести нового любовника, я покажу вам его фото…
***
Константинов оттеснил меня от ноутбука, чтобы пообщаться с молодёжью. Вернее, с одним Мишей, так как Натка, поговорив с мамочкой, сразу отправилась, моя умница, читать конспекты, готовиться к занятиям.
Миша что-то говорил басом с экрана, мужчины перекидывались мужскими шуточками. Мишина физиономия, пострадавшая в ДТП, зажила. Более того, мой знакомый француз, Жан-Поль, умудрился вытрясти из виновника аварии компенсацию для бедных студентов, и теперь на счету детишек в банке красовалась круглая сумма.
— Какой молодец Жан-Поль, — вставила я.
— А какая у него подружка! — тут же подхватился Миша.
Опять она!
— Какая? — встрепенулся Константинов.
И эти два негодяя ещё минут пятнадцать, убавив громкость, что-то обсуждали. Скорее всего, международную политику…
В полночь Володька — редкий гость в моей постели — как-то уж слишком сурово придавил меня сверху.
— Там у тебя на компе болтался аудиофайл… Прямо на «рабочем столе»…
Моё сердце оборвалось.
Почему я его не удалила!
Это был файл, присланный Жильбером Бриссоном. Запись моего искромётного диалога с Борисом Лантье, начиная с того момента, когда француз появился в номере на двадцатом этаже отеля, и заканчивая минутой, когда доблестные полицейские ворвались в комнату.
— Да это так… — промямлила я.
— Как? — грозно спросил Константинов.
— А зачем ты вообще трогаешь файлы в моём ноутбуке! — возмутилась я.
Лучшая защита — нападение!
— Я думал, у тебя там музыка хорошая! Хотел на телефон сбросить. А ты там с каким-то французом препираешься. Махинацию замышляешь, чтобы денег с него стрясти. Да ещё и грудь ему показываешь!
— Ничего я ему не показывала!
— Показывала! Прямо так и сказала: мсье, посмотрите на мою грудь.
— Ты лучше сам посмотри на мою грудь и займись уже делом. Хватит трепаться! И вообще, я показывала ему микрофон.
— А микрофон у тебя был где? Вот именно! Он был там… А-а-а…
— Что?!
— Значит, ты и французским полицейским всё показала? Пока они увлечённо обклеивали тебя лейкопластырем, как Петродворец обоями?! Я тебя сейчас задушу! — гневно рявкнул Константинов.
Чувствую, он сильно разозлился из-за этой аудиозаписи.
— Да меня только месяц назад пытались придушить!
Это становится трендом сезона — душить бедную Леночку.
— Лучше бы дал денег на развитие бизнеса, — прохрипела я. — Ты же прослушал запись! Неужели не понял, что я мечтаю об инвестициях?
— Не дождёшься, — отрезал грозный Отелло.
И только к двум часам ночи, истратив миллиард килоджоулей, мы с Константиновым всё-таки помирились.
***
Соболиный палантин превращал Настю в мамонта — и цветом, и габаритами. Она сбросила накидку на диван, взяла в руки меню и начала пристально изучать ассортимент.
— Какая красота! — я пощупала пышный мех.
— Жильбер подарил. Он заваливает меня подарками.
— И что это означает?
— Не знаю, — пожала плечами Настя. — Сама недоумеваю. Уж не влюбился же он в меня? Хотя… В меня теперь очень просто влюбиться. Ведь я не девушка, а чистое золото!
— Инкрустированное сапфирами и изумрудами. Смотри, не попадись на удочку какого-нибудь альфонса. Мужчины будут вокруг тебя виться.
— Но ведь Жильбер не альфонс. Такой солидный дядечка. Управляет моей корпорацией. И почти родственник.
— Да, для него это было бы удобно — жениться на тебе и оставить деньги в семье.
— Но ему шестьдесят два! А у меня Паша. А у Паши фигура, мышцы… — Настя мечтательно закатила глаза, что, впрочем, не помешало ей остановить пробегавшую мимо официантку и сделать заказ.
— Только не говори Паше, что теперь ты можешь не только оплатить персональные тренировки, но и купить ему целый спортивный клуб с парковкой и торговым комплексом в придачу.
— Не надо?
— Не надо. Деньги всегда усложняют отношения.
Два дня назад подруга вернулась из Парижа. На улице метались первые снежинки, ледяное дыхание зимы было совсем близко, а у Насти выдалась горячая пора. С одной стороны, её бесконечно требовал к себе следователь Николай Денисович, так как вскрылись новые факты в деле её тёти Изабель (ещё бы они не вскрылись!). Мы узнали, что следователь холост, он тоже был весьма и весьма благожелателен и предупредителен. С другой стороны, Настю постоянно вызывал в Париж Жильбер, чтобы уладить юридические вопросы.
