Как хочется быть счастливой…
Почему это так трудно?
— Мы есть, — сказала Юмико. — Сейчас.
— О, да, — откликнулась я, отрываясь от своих мыслей. — Мы есть. Мы существуем. Мы здесь и сейчас, и как раз в тот момент, когда цветёт сакура. Разве это не счастье? Уже только за это надо сказать Богу спасибо.
— Нет, нет! — замахала руками Юмико. — Мы есть. Ням-ням! Сейчас.
Да уж, Такада-сан не ошибся: его сотрудница прекрасно знала русский язык!
9. Рейс 2579. Домогательства донжуана
— Ага, вот вы где! Такие люди и без охраны!
Высокий, элегантно одетый мужчина, один из коллег Валерии, надвигался на меня неустрашимой армадой. Отлично сшитый костюм подчёркивал фигуру красавца: он мог бы составить гордость олимпийской сборной по плаванию — поджарый, широкоплечий и длинноногий. Твёрдый подбородок и мощная челюсть делали его лицо решительным и непроницаемым, но в ярких голубых глазах плясали чёртики.
Всё это великолепие я уже видела в аэропорту и на трапе, когда мы грузились в самолёт. Мало ли красивых мужиков вокруг, на каждого обращать внимание — только время тратить. Поэтому я равнодушно пожала плечами и двинулась дальше.
Но голубоглазый олимпиец преградил мне путь. Я попыталась протиснуться сбоку и смыться, но неудачно.
— Вадим Мартецкий, — торжественно представился мужчина. — Там же и тем же.
— Искренне за вас рада, — кивнула я.
— Работаю там же — в компании «Фармаконика». И занимаюсь тем же, что и остальные: биофармацевтикой. В Токио участвовал в международной медицинской выставке.
Наверное, он кажется себе безумно остроумным!
— Супер, — кивнула я. — Дайте пройти.
Мартецкий не двигался. Он смотрел на меня сверху вниз, обаятельный и неотразимый, и тонко улыбался.
— А вы подруга нашей несравненной Валерии Осокиной?
— Подруга. Но не Валерии Осокиной, а Елены Николаевой.
— А кто это? — не понял мой новый знакомый.
— Это я, — скромно ответила я.
— Вы?
— И она тоже.
— Кто?! — в красивых, осенённых густыми прямыми ресницами, глазах Мартецкого возникло замешательство.
— Иногда их бывает несколько.
— Кого?!!
— Этих самых.
— Кого — этих самых?
— Самых ядовитых и непереносимых. Ферментарных аллитерантов.
— Да вы дурите меня! — сообразил, наконец, красавчик.
— Отнюдь. Я всего лишь брутально топчусь волосатыми ногами на канонах ведения великосветского диалога. Сейчас я не хочу с вами разговаривать, дорогой Вадим, поэтому не улыбаюсь, не витаминизирую предложения вежливыми оборотами, а откровенно стараюсь от вас отделаться. Всё понятно?
— Волосатыми?! — эхом повторил Мартецкий.
— Точно! Поразмышляйте над этим в одиночестве. Хотя смысловой акцент в предыдущих фразах падал отнюдь не на это слово. Но, очевидно, вы услышали только его.
Мартецкий расхохотался. Его зубы сверкали, а смех звучал настолько искренне и заразительно, что я чуть было не раскаялась, что не дала мужчине шанса завязать со мной приятную беседу. И, тем не менее, я осторожно выбралась на волю, оставив нежеланного собеседника в одиночестве.
10. Токио. Рамен, дайфуку и яцухаси
Передо мной стояла глубокая тарелка с супом рамен, и над ней витал умопомрачительный аромат. Я алчно присматривалась к содержимому плошки — чего тут только не было — и кудрявая жёлтая лапша, и тонко нарезанные овощи, и куски мяса. Юмико сидела напротив за столом (мы зашли в раменную) и прицеливалась к своей тарелке. Восхитившись красотой сакуры в парке, мы были готовы получить новую порцию удовольствия — теперь гастрономического.
— О-о-о, м-м-м! — восторженно промычала я, но подумала о том, что нас, вообще-то, такой пищей не удивишь. Японская еда давно стала для россиян не менее родной и привычной, чем итальянские пицца и лазанья.
У нас в городе, к примеру, с трудом найдёшь хотя бы пять ресторанов национальной русской кухни. Зато японские ресторанчики попадаются на каждом шагу, а количество фирм, доставляющих на дом суши, роллы и темпуру, не поддаётся исчислению. Не знаю, как бы оценила Юмико ролл «Москва» или «С Днём Победы!», но мы их едим с огромным удовольствием. В отеле я уже заказывала сашими и роллы, и не могу сказать, что они сильно отличались от тех, что я пробовала дома. Наши даже были вкуснее (и пусть гостиничный шеф-повар в отчаянии сделает себе харакири).
Но, наверное, всё дело в том, что дома я их ела последний раз в компании Константинова, а тут — в грустном одиночестве. Чтобы забрать пакет, привезённый службой доставки, Володька обмотался простынёй. На его спине играли мышцы и виднелись царапины, она блестела от пота. У нас в распоряжении было всего пять часов, потом Константинов улетал в Хабаровск, поэтому мы времени даром не теряли…
— Вкусно? Да? — с надеждой спросила Юмико.
— Пять с плюсом!
— А ещё десерт.
Японские сладости мы попробовали, зайдя в соседний магазинчик, где витал аромат ванили, зелёного чая и корицы. У витрины, заставленной пирамидами разноцветных коробок, болтали две юные подружки-японки. Одна из девушек была облачена в традиционное кимоно из жемчужно-голубой ткани с розовыми цветами, сзади на спине красовался огромный и замысловатый узел-бант. Её приятельница нарядилась героиней японского мультика — мини-юбочка, гольфы, матроска. Живописная парочка что-то оживлённо обсуждала, девочки поминутно принимались хихикать, прикрывая рты ладонями, их блестящие чёрные чёлки вздрагивали.
Наблюдая за ними, я подумала, что именно мирное соседство несочетаемого и поражает больше всего в Японии. Восхищение японцев природой и их страсть к роботам, передовые технологии и древние традиции, небоскрёбы и многовековые храмы. Всё рядом, всё близко, и на игре контрастов рождается особая японская гармония, противоречивая и непостижимая для нас, людей с запада…
В кондитерском магазине я попробовала киотские сладости яцухаси — треугольники из рисового теста моти с разнообразными начинками (в том числе и с пастой из красной фасоли!), а ещё — дайфуку, шарики из того же самого теста. Так как город был наполнен волшебным дыханием цветущей сакуры, дайфуку имело вид розового цветка с жёлтыми тычинками.
Нам налили чай в фарфоровые пиалки, и очень кстати, так как тягучий и клейкий японский десерт зацементировал мои челюсти. Юмико тут же заботливо проинформировала меня, что в Японии ежегодно несколько человек погибает, подавившись моти. Пока я заканчивала сражение с земляничным дайфуку, мой экскурсовод успела сообщить, что по традиции рисовое тесто готовят вручную: колошматят сваренный рис деревянным молотком. К тому моменту, когда я снова смогла говорить, Юмико успела подробно описать весь процесс, а так же назвала две сотни блюд из моти и поведала о национальном обычае есть рисовые лепёшки на Новый год — это приносит удачу (но, полагаю, только не тем, кто подавился!).
