Он ничего не чувствовал. Ни единой эмоции, которые еще секунду назад взрывались в голове разноцветным фейерверком. Все ощущения притупились, собрались в кулаках и требовали немедленного выхода.
Не говоря ни слова, Тимофей вытащил старенький смартфон и протянул ему.
На экране, испещренном мелкими трещинами, замелькали несколько красноречивых фотографий.
К горлу тут же подкатила тошнота, в глазах зарябило от вида спекшейся крови.
Куликов был мертв… его убили.
— К-как? — обычно спокойный голос на этот раз подвел. Воздух забился в трахею и застрял там огромным комом. — Кто?
— Гордеев, — отозвался сухо. — А больше некому.
— За то, что задание провалил? Не доставил ему Марину?
Имя любимой в таком контексте звучало жутко. Артема выворачивало от того, в какой ситуации они вдруг оказались.
Никогда еще он не чувствовал дыхание смерти так… остро. Словно старуха с косой прямо за спиной стояла. Наготове.
— Именно, — Чернов замолчал.
***
Их общий демон был совсем близко. И от этого сносило крышу.
Сколько он не запрещал себе думать о прошлом, сколько не пытался сосредоточиться на настоящем — бессмысленно.
Он снова слаб. Снова прогнулся под тяжестью старых воспоминаний. Столько лет тренировок — и все в пустую.
Можно победить любого врага. Любого соперника можно казнить. Будь то в жизни или на поле боя. И только одна война не имеет смысла. Когда ты ведешь ее с самим собой. Со своим прошлым.
Он горел в этом огне долгие годы. Чувствовал, как пламя сжирает обуглившуюся плоть, ощущал ее ядовитые зубы и не было никакого спасения. Тимофей даже смирился с этим. Добровольно сдался в плен своим призракам. Они въелись в него. Засели так глубоко, что уже не вырвать.
И его это устраивало.
До недавних пор.
Когда впервые увидел фото Гордеева, труп которого давно должен был покоиться в земле, почва ушла у него из-под ног. Разверзлась пучина ада и засосала его в самое пекло.
Разумеется Тим сначала не поверил. Не мог принять это. Как?! Как, мать его, он мог выжить?!
Он ведь был там! Своими глазами видел останки грузовика. Разрывал искореженный черный металл, выл раненным зверем, глядя на останки тех, кто должен был спастись…
Гордеев ехал в этой машине. Он должен был вывезти женщин и детей.
А в итоге спасся. ОН.
Не Алена… Не годовалая Ксюша, которая даже разговаривать еще не начала… А Гордеев. Никто, кроме твари, которая меньше всего заслуживала жить.
Полковник смотрел в отчет детектива, вглядывался в глаза того скота и не видел даже крупицы сожаления. Ни грамма вины за десятки погубленных жизней. Ему плевать. Как было плевать, когда сбегал трусливой крысой и оставил целый грузовик женщин и маленьких детей…
Оттолкнувшись, Тимофей встал в полный рост.
Голова раскалывалась, трещала по швам. Душа желала убийств. Мысли путались. А тело отказывалось функционировать, пока враг еще жив.
Повернувшись, встретив вопросительный взгляд друга.
— Не смей, — выдохнул Артем, правильно истолковав его молчание. — Даже не думай! Я не позволю ее втягивать во все это!
— Но ты же понимаешь, что у нас нет другого выхода, — не вопрос. Утверждение. — Это наш единственный шанс.
— Забудь! Марина не будет в этом участвовать. Никогда!
— Темыч… — попытался достучаться до него, но друг даже слушать не стал.
— Я все сказал! Закрыли тему.
Умом конечно он понимал отказ Королева. Сам бы поступил так же, если бы речь шла об Алене.
Но сердцем…
Кровоточащий обрубок в груди отказывался мириться с таким положением дел.
Убийца его семьи должен понести наказание!
ДОЛЖЕН, мать его!!!
И плевать он хотел на мнения окружающих!
Глава 27
Марина
Я устала. Устала ждать и бояться.
Каждый день я просыпаюсь от кошмаров и дрожу от каждого шороха за дверь, хоть и знаю, что сюда никто не сунется. Наш дом охраняли лучше, чем самого Президента. Но даже армия телохранителей не могла избавить меня от странного предчувствия. Я будто жила на пороховой бочке и то и дело ждала, когда она, наконец, рванет…
Мое странное поведение начал замечать Артем, а Ольга и вовсе пару раз намекала, что мне следовало бы пить успокаивающие чаи на травах.
Замечательно.
Стоило Гордееву снова появиться, как моя жизнь снова превратилась в ад. Спасибо вам, дорогие родители! Вы отказались от меня, но ваши ошибки все еще не давали мне вдохнуть полной грудью.
И только одно радовало — Машеньку уже прооперировали.
Пересадка прошла успешно, сестра активно шла на поправку, ее уже перевели в обычную палату. Дней через десять сестру выпишут из больницы, и я бы хотела, чтобы она пожила некоторое время в Москве, поближе ко мне. Конечно, сказать ей об этом шанса пока не было. Мы еще не настолько сблизились, чтобы разговаривать о будущем или обсуждать личные темы. Но на мои сообщения сестра отвечала. Пускай это были пока холодные: «Спасибо, у меня все хорошо», я верила в лучшее.
Наивно?
Не буду спорить.
Но я не могу по-другому. Маша — моя половинка. Самое дорогое, что осталось от моей прежней жизни. Она — моя душа. И я люблю ее. Всегда буду любить. Несмотря ни на что… Даже если она продолжит обвинять меня в предательстве или в исчезновении отца. Неважно. Главное, чтобы у моей сестренки все было хорошо. Остальное, как-нибудь, переживу.
Захлопнув дверь гардеробной, я подхватила рюкзак с документами и вышла из комнаты.
Еще утром, перед тем как снова куда-то уйти Артем велел мне подготовиться к часу. Сегодня нам предстояла поездка в клинику, сдача необходимых анализов и очередной прием у гинеколога.
Под конец пятой недели у меня начался жуткий токсикоз.
В клинике меня успокаивали. Мол, первый триместр всегда дается нелегко, надо смириться и не нагружать себя ненужными переживаниями. Конечно. Легко им рассуждать. Их же не скручивает от каждого запаха, как меня…
Еще с ночи меня ужасно тошнило, так что я так и не смогла ничего съесть. Только выпила чашку сладкого чая, заботливо приготовленного Ольгой. И вот, набросив на плечи легкий кардиган, я спустилась вниз.
С каждым шагом волнение все нарастало и нарастало. Я и забыла, когда в последний раз выходила из дома. После того ужасного бала многое в нашей жизни изменилось. Артема словно подменили. Он изменился, стал угрюмым и дерганным. Появление Гордеева ни для кого из нас не прошло бесследно.
