Ты жива!
Ты не можешь меня оставить!
Мой маленький сладкий Котенок.
Моя любимая девочка.
Господи, защити ее.
Не дай ей умереть, боже.
Умоляю…
Я не знал, что страх может быть таким разрушительным. Не встречал его раньше. Не чувствовал. Не понимал, каково это, когда сердце раскалывается надвое, разлетается стеклянной крошкой и тело покрывается ледяным потом. А давящее, удушающее отчаяние заползает под кожу и пронзает плоть миллионами раскаленных игл. Не понимал… до этого момента.
Я увидел ее сразу.
Она лежала на носилках, такая маленькая и бледная. Глаза закрыты, на красивом лице копоть и грязь, из раны на виске сочится кровь.
Вокруг нее суетились врачи, рядом стояла карета скорой помощи, пожарная, какие-то люди. Много людей. Но я никого не видел. Только ее.
— Марина… девочка моя, — бросился к ней, пытаясь унять нервную дрожь, когда дотрагивался до нее, гладил по лицу, сжимал маленькие ладони.
Легко, едва касаясь, боясь сделать больно.
Когда почувствовал тепло ее кожи, чуть не умер от счастья.
Живая…
Невероятное облегчение затопило нутро, вытесняя все остальные чувства.
Сердце зашлось в груди, обезумело и заколотило по ребрам, готовое выпрыгнуть и взлететь до неба. Картинка перед глазами расплылась, задрожала.
Почувствовал, что плачу.
Впервые.
Из-за нее.
Прижался губами к ее лбу и закрыл глаза, позволяя влаге спокойно сползти по щекам.
— Марина, любимая… открой глаза, сладкая… пожалуйста, — целовал ее и плакал, как маленький.
От боли.
От счастья.
От того, как сильно ее любил.
Смотрел на нее сквозь стеклянную завесу и не мог наглядеться.
И плевать, что рядом целая толпа зрителей, что выгляжу глупо и плачу, как ребенок. Плевать на все! Главное — она жива, остальное… да гори оно все синим пламенем!
— Родная моя… Мое сокровище…
Моя ладонь легла на ее живот, и дыхание остановилось на секунду. Наш малыш… В порядке ли он?
И снова паника.
Снова страх, но теперь уже за ребенка.
Снова отчаяние и боль.
Если с нашим малышом что-то случится… если мы его потеряем, я убью Тима! Никогда ему этого не прощу! Никогда!
— Марина… — с надрывом.
Оглянулся по сторонам. Врачи суетились у второй кареты. Про нас будто забыли все.
Приподнял ее и откинул спутанные пряди с лица.
— Посмотри на меня, — зарычал сквозь зубы. — Открой глаза! Открой!
Она зашевелилась, застонала чуть слышно и резко втянула воздух.
— Артем… ты пришел… — ее шепот, едва уловимый звучал прекраснее любой музыки. И меня пробрало. Насквозь. До основания.
Она заплакала.
Глупышка моя.
А я жадно, на грани срыва, как помешанный продолжал смотреть на нее, обнимая. И ни одна сила уже не смогла бы вырвать ее из моих рук.
— Конечно пришел, милая! Я бы за тобой и в Ад спустился. Потому что ты — самое дорогое, что у меня есть в этой жизни. И я люблю тебя, жена. Только тебя! Я рядом и теперь ни на шаг от тебя не отойду. Везде буду с тобой!
— Обещаешь? — улыбнулась сквозь слезы и обняла меня крепче.
— Жизнью клянусь!
Почувствовал, как кто-то тронул меня за плечо и обернулся.
— Поехали в больницу, — сказала женщина врач, улыбаясь. В ее глазах не было и тени беспокойства, и в глубине моей души вновь затеплилась слабая надежда. — Пройдете обследование и, если все будет в порядке, вас отпустят домой.
Я коротко кивнул, подхватил любимую на руки и лично отнес ее в машину «скорой помощи». Пришло время воплотить в жизнь все свои обещания!
***
В клинике нас уже ждали. Врач и несколько медсестер встретили нас у входа и проводили в приемный покой. Мне что-то говорили, а я все смотрел на Марину и так ни разу не выпустил ее из своих объятий.
Я не мог оставить ее ни на секунду!
Готов был на все, и люди это видели.
Расслабился только, когда услышал сердцебиение нашего ребенка и заверение, что с и с малышом, и с мамой все хорошо.
В этот самый момент все напряжение, переживания, страхи… все исчезло. Счастье затмило все остальные эмоции, вспыхнуло в груди и загорелось ярким, негасимым пламенем. А оно все разрасталось, растекалось по венам, отогревая, возвращая к жизни.
И я понял, что задыхаюсь… от любви и потребности всегда быть с ней, видеть ее улыбку, слышать смех, утирать горячие слезы, защищать ее и любить до потери пульса.
Закрыл глаза, а перед глазами наши мечты, в которых мы с ней вдвоем. Я держу на руках нашего первенца, чувствуя, как все раны незаметно затягиваются, и боль исчезает, как бешено колотится сердце, как сладко пахнет крошечная детская головка и какое же это благословение быть ОТЦОМ.
Я улыбнулся, притянул Марину к себе и поцеловал, зарывшись обеими руками в ее длинные восхитительные волосы.
Краем уха услышал, как тихонько закрылась дверь. Нас оставили одних.
С трудом заставил себя оторваться от нее. Взял ее улыбающееся лицо в ладо и в очередной раз вознес благодарение Небу за то, что именно эта девушка стала моей женой. Судьба.
Раньше я в нее не верил. Думал, человек сам выбирает свой путь и только от него зависит, куда заведет его очередной жизненный поворот. Но нет. Я никогда не планировал влюбляться. Ни одна женщина не вызывала во мне и тысячной доли тех эмоций, какие пробудила эта малышка.
Марина не походила ни на одну из моих бывших пассий. Она не пыталась меня соблазнить, не играла в игры, не притворялась той, кем не была.
Марина другая. Не зря же меня прошибло от одного взгляда на ее фотографию! Секунда — и все вдруг изменилось. Все мои планы, приоритеты, ожидания. Она разрушила их, разнесла в щепки. А когда увидел вживую, поплыл окончательно.
Она — моя Судьба. И этим все сказано!
— Ты даже не представляешь, как я испугался за тебя, — признался, глядя ей в глаза. — Когда произошёл этот взрыв, началась суета, крики. Я будто обезумел. Думал, если с тобой что-то случится, я не проживу и секунды…
Стоило вспомнить, как сердце словно колючей проволокой затянуло. Перед глазами замелькали все эти кадры, дыхание сбилось, поперек горла встал громадный ком.
— Не надо, — в ее голове зазвучали слезы. Маленькая ладонь накрыла мои губы, пытаясь остановить поток страшных откровений. — Не вспоминай. Не хочу снова переживать все это. Закончилось, прошло и не вернется. Мы теперь всегда будем вместе и никто не сможет нас разлучить!
