Однако царящее у нас всеобщее незнание канонов жанра не
удержало отечественных авторов от попыток написать фэнтези Made in Poland. И
все было — о, диво! — в меру славно до тех пор, покуда мусолили
говардовско-толкиновскую схему, пока у Яцека Пекары империи выбивали друг другу
зубы в борьбе за верховенство, а у Феликса Креса мрачные герои боролись с
судьбой «и предназначением. Все развивалось более или менее нормально до той
поры, пока авторы хотя бы в общих чертах знали, что делают и чего хотят.
Заимствуя из музыкальной терминологии — у них были ноты, они располагали
кусочками партитуры и крохами слуха, а поскольку сноровки хватало, это даже
можно было слушать. Но последователям этого показалось мало. Младшим
приснилось, что каждый из них — Паганини. Ибо кто-то вдруг вспомнил, что мы-де
тоже не лыком шиты. Отталкиваясь от верного, на первый взгляд, положения, что опираться
на архетипы есть ретроградство и вторичность, авторы младшего поколения
схватили авторучки — и „процесс пошел“! Неожиданно в нашей фэнтези стало
славянско, пресно и красно, похотливо, кисло и льняно. Свойски. Повеяло фермой,
деревушкой об одну улочку и вообще, как говаривают наши друзья-москали: „Хорошо
в краю родном пахнет сеном и… pardon“. Бах-трах! Что это так громыхнуло? Уж не
Болек
[3]
ли вколачивает столбы в Одру? Или, может, Чтибор
колотит Годона и Зигфрида под Цедыней. А может, комар со священного дуба
сверзился? Да нет! Это ж наша родимая, славянская фэнтези! Ни с того ни с сего
исчезли вампиры, появились вомперы и стрыгаи, вместо эльфов мы имеем божетят и
небожитят, вместо великанов и троллей — столинов. Вместо чародеев и магов
обрели ведунов, волхвов и жрителей
[4]
.
И что нам Конан, у нас есть родимые вояки, именуемые,
разумеется, столь же по родному: Вареник, Збирог, Пэрог, Котей, Потей Заграй,
Сыграй, Прибей и Заметай! И двинулись эти Вареники от мызы к мызе, конечно,
зигзагами, двинулись через леса, дубравы и велесы, через трамы и храмы, скожни,
млаки и котолаки, через нивы буйные и степи, поросшие бурьяном и хреном, через
святые гаи и ручьи.
Да уж, как по речке, как по гаю, Вареник пер на бугае. Я,
дескать, Вареник! Да не русский Пельмень какой-нибудь, не немецкий Apfelkuchen,
не французский Pate. Я наш, отечественный, доморощенный Вареник — будущее и
надежа фэнтези. И еще малость погодить — как вот она народится новая культовая
сага, эпическая фэнтези, большая Вареникиада. «Слово о том, как сбирается Вещий
Вареник отметить неразумным стрыгаям»! О, Лада, Лада, Купала! Перевернись в
гробу, Толкин! Рыдай, Ле Гуин! Грызи губы от бессильной ревности, Эддингс!
Дрожи от зависти, Желязны!
Тех, кто не может дождаться Великой Вареникиады, успокою,
вкратце изложив ее суть. На Серых Холмах, а может, Взгорьях, куда отправится
Вареник со товарищи, золота нет невероятно, никогда не было. Но паршивый
стрыгаи и поддерживающие его ренегаты, отвратительные взыграй Волец и Столец
погибнут от Вареникова копья, и при этом у храброго Вареника даже волос с
головы не упадет. Похищенные Священное Жито и Вещая Сметана будут найдены и возвращены
в храм Свантевита, ибо там их место. Конец. Марек Орамус говорит, что фэнтези
убога. Убожество произведений этого жанра, которые нам предлагают, ужасно.
Дилетантство, тупость и невежество так называемых «переводчиков», тяпляпающих
переводы, кошмарны. Ну, погоди, Марек, вот появятся Вареник и Вареникиада —
тогда получишь! Вот тогда-то ты взвоешь, словно стрыгай на луну в полнолуние,
замяукаешь, как котолак на жестяной крыше. И тогда со слезами умиления на
глазах вспомнишь Андре Нортон, Говарда и «Ксант».
А ведь уже появились многочисленные Вареники, являющиеся
производными Конана, у нас уже есть что-то вроде переварененного Лавкрафта, уже
просматриваются попытки пироговатого посттолкинизма, родились даже Черные Вареники.
Не могло обойтись и без производных «Туманов Авалона», то есть Вареников
фантастико-исторических. И вот вместо Артура, Ланселота и Гавейна мы получили
Вареников, Кузьмидоров и Свенссонов из Джемсборга. Вместо пиктов и саксов —
свиенцев, дунцев и поморцев. Вместо Мерлина и феи Морганы нам предложили
волхвов и вышеупомянутых жрителей. Войны и пожары, кили норманнских драккаров
скрипят по песку славянских пляжей, столины воют, Джемсборг жмет, берсеркеры
скалят зубы, немцы прут на крепость, наш верх, льется кровь. Сварожец сварожит,
а антилопа гну гнусится, жрители, как и положено жрителям, жрут и наводят
соответствующие чары. На всех. Ну и что? И Вареник, Вареник, Вареник — трижды
Вареник.
Постмодернистская промашка
Прародителем польских Вареников в славянской сметане
является молодой и способный автор Рафал А. Земкевич, который для начала потряс
читателей комиксом «Волчье заклинание», а затем сотворил «Сокровища столинов» —
роман фэнтези.
Здесь я вынужден с великим грохотом ударить себя по хилой
груди. Каюсь, я и сам написал несколько рассказов не совсем реалистического —
назовем это так — толка. В рассказах этих, не оглядываясь на священные правила
и законы фэнтези, я то и дело совершал, как заметила некая юная критичка из
«Феникса», обидные ляпсусы.
Самым кошмарным ляпсусом оказались батистовые трусики Ренфри
из рассказа «Меньшее зло». Так называемая «литературная среда» закипела и
принялась дискутировать. Трусики? В фэнтези?! Чепуха и неуважительное отношение
к традициям! Грех и анафема! Толкина он не читал, что ли? Канона фэнтези не знает,
что ли? Разве Галадриэль носит трусики? Не носит, ибо в те времена трусиков не
носили! Спустя какое-то время «литсреда» маленько охолонула и смирилась, а
трусики сочла «оригинальными». Возможно, из этих трусиков пахнуло
постмодернизмом и путешествиями во времени. Лишь один молоденький Вареник
отреагировал на ренфрины трусики гордо, хладно и презрительно, описывая
собственную героиню, коя, приступаючи к интимному акту, снимает «набедренную
повязку и тряпицу, поддерживающую груди». Однако эффект хладного презрения и
знания того, что «в те времена» девицы носили под ночной рубашкой, был
подпорчен смешным сверх меры и воображения описанием самого соития.
Другие Вареники глубоко задумались. Так-так, почесали они в
голове, Сапковскому, значит, можно ляпсусить, и это — постмодернизм. А ведь
«ляпсус» — слово чужое, на польский переводится как «промах, промашка, грубая
ошибка». Стало быть, опять же подумали Вареники, если и мы начнем ляпать
ужасные ошибки, то сойдем за постмодернистов.
И лед тронулся. Некая молоденькая авторша вооружила
городских стражников копьями. Коли Ренфри вольно носить трусики, то и
пехотинцам можно копья, верно? Другие Вареники возят заряженные арбалеты во
вьюках. Третьи переплывают широкие и бурные реки на быстренько сплетенных из
камыша лодочках. Эх, жаль не на веночках, которые девушки плетут в ночь на
Ивана Купалу, а ведь у них водоизмещение немногим меньше, зато плести не в
пример легче!
