– А папа подрезал клычья!
Я вышел из мобиля и увидел, что Дархан действительно посетил зубодера и подкоротил нижние клыки – теперь он выглядел весьма культурно и прилично.
– Ну а что, праздник же, надо красоту навести. Я и их было отвел, – сообщил Дархан. – У деток-то клычья мягкие, их легко подрезать.
– И что в итоге? – спросил я.
– Перекусили резаки. И кресло чуть не сломали.
Я понимающе кивнул. Нар и Очир никогда не сдались бы врагу без боя.
– Готов? – Дархан поправил мой галстук, который я завязывал полчаса, стараясь сделать узел поаккуратнее. Я кивнул, и орк сказал: – Тогда я пошел за ними.
Когда он скрылся, то я вдруг обнаружил, что нервно переминаюсь с ноги на ногу. Мне сделалось тревожно. Я волновался, словно школьник перед экзаменом. Азора нравилась мне, с первой минуты в «Вилке и единороге» нравилась – и вот судьба дала мне шанс, и я его не упустил.
Но что, если она откажется? Что, если она передумает, сейчас выйдет и скажет, что предпочтет навсегда уехать из Келлемана? До свидания, господин Эрикссон, спасибо за все?
Но из гостиницы вышел Дархан, сияющий, словно начищенная монетка. Он придержал дверь, и я увидел Азору и Глорию и на какое-то время, кажется, дышать перестал – настолько Азора была красивой. Не подвел пройдоха Элетти, недаром он считался лучшим продавцом региона – Азора была похожа на молодую яблоню в цвету.
Они спустились по ступеням, подошли ко мне, и я краем глаза увидел, что из всех окон на нас таращатся постояльцы, горничные, домовые и девицы госпожи Бьянки – эти рыдали от восторга, прижимая к глазам платочки.
– Вы… – начал было я и сказал: – Ты такая красивая.
Да, я не мастер говорить комплименты. Азора понимающе улыбнулась и ответила:
– Спасибо за платья и цветы. Они прекрасны.
– Спасибо! – Глория выглядела так, словно заглянула в сказку. Нар и Очир стояли рядом с ней с открытыми ртами, и я услышал, как Нар произнес:
– Ты сейчас точно прекрасная принцесса Гарухта! У нее тоже были короткие волосы!
Глория посмотрела на них так, что мальчишки закрыли рты и притихли. Я открыл перед Азорой и Глорией двери мобиля, Дархан махнул поджидавшему экипажу, украшенному лентами, и мы двинулись в ратушу.
Когда Азора осторожно, словно преодолевая что-то в себе, взяла меня за руку, я замер – передо мной будто бы раскрылась пропасть, и по ее стенам карабкались пещерные драконы. По спине под накрахмаленной рубашкой проползла капля пота.
– Спасибо еще раз, – негромко промолвила она. – За все, что ты для нас делаешь.
Я улыбнулся.
– Я рад помочь вам с Глорией, – признался я. – Все будет хорошо, Азора. Я обещаю.
Через несколько минут мы высадились возле ратуши – здесь уже гуляли любопытные. Обычно в это время дня площадь перед ратушей пустовала: кто-то спал, кто-то собирался на работу, в общем, людям было не до прогулок. Но сейчас тут были и юные девицы с зонтиками, и их матушки, и молодые клерки из банка, и их папаши – горожане делали вид, что заняты своими делами, но я видел, что они не сводят с нас взглядов.
Неудивительно. Эльфийка выходит замуж за гнома – такое не каждый день увидишь.
Я подал Азоре руку, помогая выйти из мобиля, и сотрудник ратуши с улыбкой открыл перед нами двери. Дархан, Глория и мальчишки спешили за нами. Вскоре мы вошли в зал регистрации, и я увидел наше отражение в зеркалах, украшавших стены, и подумал, что мы не выглядим комично. Регистратор уже приготовил чаши с зерном; увидев нас, он расплылся в улыбке и сказал:
– Доброе утро, господа. Становитесь вот здесь, в центре.
Я подвел Азору к рисунку герба на мраморе пола: мы замерли, и я почувствовал, что в боку начало колоть. Давний подарок от отца не мог не напомнить о себе, он всегда оживал, когда я волновался.
Папаша всегда знал, куда бить, чтобы я запомнил удар навсегда.
Регистратор подошел к нам с чашами, придал себе торжественный и важный вид и проговорил:
– Приветствую вас, господин Фьярви Эрикссон и госпожа Азора Палевеллин. Рад вашему решению заключить брак и хочу спросить: является ли ваше решение осознанным и добровольным?
– Является, – произнес я громче, чем хотел. Азора едва уловимо улыбнулась и ответила:
– Да, является.
Регистратор взял щепотку зерна и посыпал сперва голову Азоры, а затем мою – благословение на долгую и богатую жизнь и большое потомство. Азора снова сжала мою руку, и я вдруг почувствовал, что сейчас, в эту минуту по-настоящему счастлив.
– Готовы ли вы любить и поддерживать друг друга в трудностях, разделять радости, сидеть у одра болезни и на пиру?
– Готовы, – ответили мы в один голос. Еще одна щепотка зерна отправилась на наши головы, и я услышал, как Глория всхлипнула, и Очир тихонько попросил ее не реветь.
– Все ж хорошо! – сказал он. – А мы тебе луковиц нароем, ты только не реви!
– Готовы ли вы нести лямку жизни рядом, пока вас не разлучит смерть?
– Готов, – произнес я, и Азора откликнулась: – Готова.
Эти же слова они с принцем говорили друг другу – и я радовался, что у нас с ней все будет не так. Все будет совсем иначе. По-настоящему. Правильно.
– Тогда властью, данной мне Келлеманом и Сантинским королевством, я объявляю вас мужем и женой, – расплылся в улыбке регистратор и высыпал на нас остатки зерна. – Любите и будьте счастливы!
Азора
Нам все-таки пришлось поцеловаться – в этот момент я думала о том, что ни одна шкатулка с проклятием больше не раскроется в руках Глории. Видят Боги, это было важнее всего.
Сбегая из Благословенного края и оставляя за спиной свой рухнувший брак, я не думала, что когда-нибудь снова поцелую мужчину – и вот. Мне пришлось слегка нагнуться, Фьярви осторожно прикоснулся губами к моим губам, и на этом церемония закончилась.
Я официально стала Азорой Эрикссон. Моя дочь – Глорией Фьярвисдоттир.
Мы были спасены.
После церемонии мы отправились за город, в церковь – там прикоснулись к мощам святой Саары, хранительницы семей. Маленький храм стоял среди зеленых лугов, и, глядя после церемонии, как Глория бегает среди цветов с мальчиками Дархана, я подумала, что мы с ней наконец-то пришли к нормальной спокойной жизни.
– Кажется, они нашли общий язык, – заметил Фьярви, посмотрев на детей.
– Почему бы и нет? – улыбнулась я. Он улыбнулся в ответ и, запустив пальцы во внутренний карман сюртука, вынул подвеску на цепочке: золотой молот, усеянный алой россыпью мелких рубинов. Казалось, он покрыт кровью. Фьярви подержал подвеску на ладони, а потом протянул мне и сказал:
– У гномов положено дарить семейные драгоценности в день свадьбы… но это все, что у меня есть. Это молот Тхави, прародителя гномов. Пусть защищает тебя и бережет.
