Барвенин был природным ядом – иногда он возникал в лимонах, над которыми прошла отдача от заклинаний, и я как повариха должна была почувствовать этот запах. Что это значило для меня? Как минимум, то, что я действительно неопытная деревенская стряпуха, которая отправилась сражаться с мастерами своего дела. Как максимум – я прибегла к магии для победы, и эта магия могла бы отравить членов жюри.
Господин Моро откинулся на спинку кресла, комкая салфетку с презрительным видом – кажется, ничего другого он и не ожидал. Бургомист поднялся, вскинул руки, призывая всех к тишине. По щекам Глории текли слезы, а Фьярви… Фьярви сидел так, словно смотрел интересный спектакль и прекрасно знал, чем все закончится.
– Проверим! – Саллеви склонился над тарелками, понюхал мисочку из-под крема и сообщил: – Да! Здесь действительно барвенин!
Зрители закричали, заговорили, замахали руками.
– Я его туда не клала, – проговорила я, пытаясь справиться с этой несправедливостью и не разреветься, но мой голос утонул в общем шуме.
– Отравительница! – прокричал кто-то из зрителей, и Фьярви вместе с парнями гранд-майора Сардана поднялся и обернулся в поисках говоруна. Саллеви тем временем вскинул руку, и я увидела эльфийский детектор ядов, который свисал на цепочке из его кулака.
– Вот способ проверить, есть ли в меренговых яблоках яд! – прогрохотал его голос, и все послушно опустились на свои места. – А заодно он покажет, кто именно его туда отправил!
Я увидела, как Фуг взял салфетку и с невозмутимым видом принялся стирать что-то со стола. Артефакт наполнился сиреневым сиянием, и над меренговыми шарами заструились дымные фиолетовые нити – да, в моем десерте в самом деле был яд. Но я не успела ни заплакать, ни сказать что-то в свое оправдание: такие же нити поплыли над головой и руками Фуга!
Все замерли – кажется, люди забыли, как дышать. Фьярви презрительно ухмыльнулся, не сводя взгляда со столичного кулинара, а орки гранд-майора Сардана дружно вышли к Фугу и встали так, чтобы в любую минуту взять его под белы рученьки.
Вот, значит, как он собирался победить. Вот как он хотел меня уничтожить – отравить членов жюри моим десертом. Они бы не умерли – барвенин вызывает лишь расстройство кишечника – но о победе, да и о дальнейшей кулинарной карьере я могла бы только мечтать.
– Я вижу, что господин Фуг прошелся заклинанием по лимонам для крема, а затем замаскировал яд так, чтобы его конкурентка не почувствовала барвенин, – произнес Саллеви. – Эти артефакты не врут, обмануть их невозможно. Человек, который хотел подставить коллегу и соревновался нечестно, не может продолжать участие в конкурсе! Похоже, дамы и господа, у нас есть победитель!
Орки обступили Фуга, который исторгал самую грязную брань, и утолкали его в сторону, где за столичного кулинара взялись офицеры шефа Гемини. Саллеви вывел меня вперед, и я поняла, пытаясь опомниться, что мне аплодируют, что в небо летит конфетти и воздушные шарики, что первый кулинарный конкурс Келлемана подошел к концу, и я в нем победила.
Мне вдруг сделалось так легко, что я с трудом держалась на земле. Казалось, еще немного, и меня оторвет от травы и поднимет к облакам.
– Поздравляем! Поздравляем! – летело со всех сторон. Фьярви выбежал вперед, держа Глорию за руку, мы обнялись, и я поняла, что плачу.
Теперь было можно.
– Поздравляю, госпожа Азора! – бургомистр вышел к нам, держа в руках золотой кубок, щедро усыпанный самоцветами. – Поздравляю первую победительницу первого кулинарного конкурса Келлемана! Но мы хотим отведать ваши меренговые яблоки! Уже без чужой отравы!
– Конечно! – рассмеялась я, смахивая слезы. – Я приготовлю их заново!
Фьярви
– Это был самый лучший десерт в моей жизни, – в очередной раз признался я через несколько дней, доедая пятнадцатое меренговое яблоко. Азора, которая уже ушла в отпуск, довольно улыбнулась и пододвинула мне еще одну тарелку. Я стукнул ложечкой по яблочному шару, меренга треснула, и сладкий аромат заставил меня улыбнуться.
– Я рада, что тебе нравится, – сказала она. – Пауль, кажется, уже сотню приготовил.
Яблоко пользовалось сногсшибательным спросом: все гости «Вилки и единорога» заказывали его на десерт, и Пауль, наш новый молодой повар, просто сбился с ног. Азора лично учила его готовить, он очень старался, но я все же знал, что до стряпни Азоры ему пока далеко.
Вообще-то я не очень люблю десерты. Любой гном скажет, что сладости это баловство – куда как лучше набить живот жареным мясом! Если тебе не с чем попить чаю, то всегда можно сочинить сэндвич. Но эти меренговые яблоки были каким-то воздушным восторгом, и я подумал, что постепенно превращаюсь в сладкоежку, как Саллеви. Азора была не против.
Кубок, который она завоевала в честной борьбе, теперь стоял на специальной полочке в нашей гостиной. Прадед сделал для него особенную подсветку, чтобы его было видно даже ночью. Иногда я замечал, как Азора останавливается вроде кубка и смотрит на него с мечтательной улыбкой. Она шла к своей мечте – и наконец-то победила.
Мы жили дальше. Все было хорошо.
– Мамочка! – в столовую вбежала Глория, держа в руках очередную книгу по артефакторике. Ей посчастливилось побеседовать с господином Арнутти, и я видел, что тот остался в искреннем восторге от общения с моей дочерью – целых три часа они просидели за столиком кафе на свежем воздухе, беседуя как два человека, искренне увлеченных одним делом. – Мамочка, там пришла посылка!
Мы с Азорой поднялись из-за стола, и я почувствовал, как меня наполняет дрожь. Азора машинально закрыла рукой живот; я подошел к ней и сказал:
– Все будет хорошо. Все получится. Ты мне веришь?
Она кивнула, но не ответила ни слова. Мне казалось, что я слышу, как в ней звенит туго натянутая струна. Я взял Азору за руку, и мы пошли за Глорией – мы были взволнованы, как в день нашей свадьбы.
Почтальон положил большую коробку на диван и протянул Азоре карандаш и лист бумаги. Она оставила подпись, почтальон ушел, но мы какое-то время молчали и смотрели на посылку так, словно она могла взорваться, стоит к ней только прикоснуться. Наконец, Глория отложила свой учебник и еле слышно проговорила:
– Мамочка, давай откроем ее? Теперь ведь можно?
Азора принесла с кухни нож и принялась разрезать желтую упаковочную бумагу. Через несколько минут в ее руках была небольшая пластинка, исписанная рунами. Глория взяла инструкцию и прочла:
– Артефакт активизируется нажатием руны «Кванна» в левом верхнем углу пластины. Далее следует приложить его к поврежденному участку кожи и держать, пока зеленое свечение полностью не сменится белым… Мамочка, ох… Давай начнем?
Азора кивнула и посмотрела на меня со страхом и надеждой. Я кивнул в ответ.
– Что ж… – выдохнула Азора горячим шепотом. – Поехали. Я буду первой. Мало ли что?
Она дотронулась кончиком мизинца до нужной руны, и артефакт ожил – гостиную наполнило низкое гудение, сквозь которое постепенно проступила мелодия: легкая и спокойная, она кружила рядом с нами, и я как-то расслабился, понимая: все страшное для нас уже позади.
