«Коннор! – задыхаясь от полета, подумала Эмма. – Коннор, как же ты теперь найдешь меня?!»
Коннор, Тавиэль и шеф Брауни шли за ней в подземное королевство – сумев посмотреть на мир глазами Тавиэля, она увидела всех троих в какой-то пещере и едва не разрыдалась от счастья. Ее не забыли, не махнули рукой – ее отправились спасать!
Эмма все отдала бы, чтобы прикоснуться к Коннору. Да, он был далеко не подарок. Да, он никогда не давал ей возможности выбора и использовал так, как привык жить: дашь на дашь. Но он закрыл ее собой от драконихи, не ища в этом выгоды. И отправился на поиски – прекрасно понимая, что рискует жизнью в этом походе.
Коннор Осборн был хорошим человеком. Эмма знала это совершенно точно.
Падение закончилось, и Эмму озарило солнечным светом – таким ярким, что какое-то время она ничего не видела. Потом на нее нахлынули негромкие птичьи трели, шелест листвы, запах травы и цветов, и Эмма услышала незнакомый голос:
– Благодарю вас за такую прекрасную погоду! Эти дожди уже всех измучили.
Это был человек: в его голосе не было мелодичности, свойственной фейери, которые вроде бы не говорят, а поют. Эмму придержали за руку, и она наконец-то смогла увидеть, кто перед ней, а увидев, тотчас же согнулась в поклоне.
Его величество король Линндон смотрел на Эмму так, как просто не мог смотреть. Во взгляде государя и владыки никогда не будет такого смиренного уважения.
Эмме сделалось так страшно, как еще не было. Даже полет на коне над Дартмуном так ее не испугал. Захотелось прижать руку к животу. Келемин, который выступил откуда-то сзади, едва заметно качнул головой и произнес:
– Моя племянница Эмма. Кровь фейери в вашем доме.
Лицо Линндона дрогнуло. Уважение? Почитание? Немыслимый трепет? Все смешалось в его взгляде, когда он поклонился Эмме и, выпрямившись, сказал:
– Наша встреча – величайшая честь для нас. Милорд, миледи, прошу вас.
Король пошел по тропинке в сторону дворца, что светлел за деревьями. Эмма видела дворец лишь на картинках в журналах и представить не могла, что когда-нибудь окажется рядом с ним. Келемин мягко придержал ее за руку и негромко посоветовал:
– Ничему не удивляйся. И веди себя естественно.
– Что вы задумали? – прошептала Эмма. Горло стянуло спазмом, она испугалась, что сейчас упадет. Келемин усмехнулся и с самым непринужденным видом ответил:
– Спастись. И исполнить мечту любой девушки: выйти замуж за принца.
Эмму словно ударили по голове. Какое-то время она шла рядом с Келемином, смотрела в спину короля, который сейчас напоминал ей слугу, что показывает дорогу господам, и не могла ни о чем думать. Они вышли к парадной лестнице, где стояла торжественная стража, и Эмма подумала: «Это сон. Я вижу сон. Всего этого не может быть на самом деле».
Она не запомнила, как они вошли в небольшой каминный зал. Какое-то время перед Эммой просто мелькали чьи-то испуганные и восхищенные лица, знамена, статуи возле лестницы – когда пестрая карусель остановилась, то Эмма увидела, что сидит на диване рядом с Келемином. Король расположился в кресле напротив; второе кресло пустовало. Георг Мучитель, прадед нынешнего владыки, грозно смотрел на Эмму с портрета. Окно выходило в сад; птичка прыгала по подоконнику, выказывая полное безразличие и к фейери, и к королям.
«Я в своем мире, – сказала Эмма. – Я вернулась из-под земли, но осталась пленницей».
– Итак! – произнес Линндон, едва удерживаясь от того, чтобы не броситься в пляс от радости. Сейчас в нем не было ничего королевского, ничего величественного: он был похож на собаку, которую приласкал обычно жестокий хозяин. – Я счастлив, что вы оба здесь! Были какие-то сложности?
Келемин тонко улыбнулся и протянул королю туго скрученный свиток: Эмме показалось, что он взял его прямо из воздуха.
– Нет. Великие владыки не поняли меня. Но отпустили. Мы имеем право уйти в изгнание от отчаяния.
Эмма непонимающе посмотрела на него. Келемин решил стать добровольным изгнанником? Она не успела получше узнать новоиспеченного родственника, но была уверена в том, что это на него не похоже.
«Он просто спасает свою жизнь, – подумала Эмма. – Рано или поздно за него бы взялись. Если брат пал, то и в нем обязательно станут искать червоточины – и найдут. А потом будут обрезанные уши и все то, что пришлось пережить Тавиэлю. А мой дядя, как видно, не из тех, кто будет продавать свадебные платья в изгнании. Ему захотелось устроиться получше и сесть повыше».
– Я счастлив, – признался Линндон. – Я действительно счастлив, мой господин. Вы не передумали?
Эмме вдруг сделалось холодно. Келемин едва заметно приподнял левую бровь.
– Я не из тех, кто сегодня говорит одно, а завтра другое. У вас есть сын, у меня племянница. Мы объединим наши дома.
«Кому из них это пришло в голову первому?» – растерянно подумала Эмма, не веря тому, что слышит. За несколько дней случилось слишком много – она никак не могла опомниться. Ощущение падения почти лишало ее сознания. Неделю назад Эмма была бедной приживалкой в доме Коннора Осборна – а теперь она наполовину фейери, и ее прочат в жены принцу!
Ноги онемели. Идеальные туфельки стали жать. Принц Эдвин?
Господи Боже, только не это! Слухи о том, как развлекается его высочество, дошли даже в северную глушь. Все начиналось с убитых животных, потом стало охотой, когда мимо принца с ружьем просто гнали оленей, косуль и зайцев, а закончилось охотой уже на людей.
Рабов, которых приобретали по дешевке на Черном Западе, никто не считал.
С точки зрения общества принц Эдвин не делал ничего противоестественного. Тех же рабов спокойно использовали в армии на учениях – надо же отрабатывать удары, правильно? Но Эмме даже подумать было страшно о том, что придется пережить жене его высочества. Конечно, он будет испытывать благоговение и страх, как и все люди перед фейери, но потом привыкнет, и все будет совсем по-другому.
Да и будь принц Эдвин совсем другим – собранием достоинств и человеком чести – Эмма все равно не сказала бы ему «да».
Потому что был Коннор. Коннор, который закрыл ее от зубов огнедышащего разъяренного чудовища. Коннор, который бросился спасать Эмму из рук фейери. Коннор, которого она…
Эмме захотелось уткнуться лицом в ладони и больше никогда не видеть ни Келемина, ни короля.
– Вы хотите выдать меня замуж, дядя? – спросила она. – За принца Эдвина, я правильно понимаю?
Келемин и Линндон кивнули.
– Это величайшая честь для моего дома, – с искренней радостью произнес король. – Ни один из людей не мог даже помыслить о таком.
– Нет, – твердо ответила Эмма. – Нет, я не выйду замуж.
И Келемин, и король посмотрели на нее с одинаковым выражением. Левая бровь фейери едва заметно дрогнула. Линндон сжал и разжал кулаки, провел ладонями по коленям.
